Тысяча вторая ночь Шахерезады. - страница 41

Не твоё дело.

Вот примерно такая реакция ясно читалась на лице валиде.

Странно, она ведь Сулейману не жена, а мать, и он уже большой мальчик. Но ревность ясно читалась на её лице. Кто виноват, что любимый сын огорчил маму? Конечно же не он, а девка-соблазнительница.
Твоё имя Михримах? — строго спросила женщина, что привыкла командовать и повелевать своими слугами.
Да, Валиде Султан. Прошу прощения, Валиде Султан.
Султанша тяжело вздохнула и продолжила недовольно сверлить меня глазами.
Мой сын-повелитель сам не свой после вчерашней ночи, полагаю, это твоя заслуга. Можешь не отвечать, слухи быстро расходятся, не думала, что какая-то жалкая наложница способна так расстроить моего сына, что тот при встрече даже свою Валиде не поприветствует! Не знаю, чем ты расстроила падишаха, но наказания избежать тебе не получится!
Я молчала и не поднимала глаз. Мне было действительно стыдно, вроде из двадцать первого века прибыла, а облажалась, как последняя необразованная рабыня из последнего захолустья. Мои щёки заалели, а из глаз готовы были потечь слёзы. Унизительно стыдно чувствовать себя никчёмной. Со знанием истории и канона-фанона, я оказалась бессильна перед традициями людей этого времени. И тут по моей спине в самом буквальном смысле пробежал холодок. Совершенно отчетливо я поняла, что если эта женщина сейчас прикажет меня казнить – меня казнят. Казнят ПО НАСТОЯЩЕМУ! И никто меня не спасёт и не защитит. Интересно, сколько попаданцев отправились на тот свет со всеми своими послезнаниями и умениями из-за незнания местных особенностей. От понятого меня стало бросать то в жар, то в холод и (вот уж действительно, где найдёшь, где потеряешь – может помочь что-то совершенно неожиданное, от чего помощи никак не ждешь) я стала снова говорить, как если бы – человек шапки без шел улица через.

От услышанного грозная мамаша удивилась, несколько смягчилась, наверно подумала – что с идиотки взять, но продолжала, правда уже не так грозно.
Языка ещё толком не выучила, а уже лезешь в покои повелителя. Как ты посмела петь такое про моего сына?! (Уже доложили. Когда только успели?) Это для меня он Сулейман, а для тебя он ПОВЕЛИТЕЛЬ и никто иной! Да ещё ТАК спеть?! ПРО СВОЕГО ПОВЕЛИТЕЛЯ?! Ты бы еще голый зад при этом выставила?!

Тут к ней подошла Дайе-хатун и что-то прошептала на ухо. От услышанного валиде буквально впала в ступор. Какое-то время она в полном изумлении глядела на меня отказываясь верить тому, что только что узнала.