Сквозь навязчивое жужжание слышались уверенные мужские шаги.
Наконец почувствовала, что могу шевелиться и тут же с большим
трудом повернула голову на голос, я увидела лишь спину, шагавшего
впереди. Широкую, крепкую, мужскую спину под тонкой батистовой
рубашкой. Между прочим, сшитой из дорогой ткани и довольно
качественно.
Уж качество одежды я определяла сразу, на глазок.
В самом деле, швея я или не швея?
— Ну если вы меня не освободите от своей магии, то, возможно, и
окосею, и мой отец вам за это спасибо не скажет, — с вызовом
произнесла я, радуясь, что язык тоже способен шевелиться.
— Сомневаюсь, что твой отец знает, где ты сейчас находишься, и
что с тобой происходит, и, вообще, не уверен, что у тебя имеется
семья, — ответил незнакомец, волнуя меня бархатными нотками в
голосе.
— С чего это такие мысли? Есть у меня семья, и отец есть, а еще
братья, гвардейцы, между прочим, — не моргнув глазом, соврала
я.
— Даже гвардейцы? Ничего себе! Из какого семейства твои братья,
не подскажешь? Удалец?
“Упс, кажется, меня приняли не за того или, правильнее сказать,
не за ту!”
Разубеждать незнакомца, что я не удалец, а, скорее, удалица, не
стала. Это станет и так понятно, как только я сниму шляпу. Надеюсь,
что до этого, конечно, не дойдет. Но кто знает. В моих интересах
хоть немного потянуть время.
Я снова попыталась пошевелить руками. Получилось. Рискнула
поколыхать в воздухе ногами. Лучше бы я этого не делала.
Я застонала и закрыла глаза, стиснув зубы. На лбу выступила
испарина, скрипнули зубы.
— Где болит? — раздалось над самым лицом.
Скривившись, я открыла глаза и пропала. В самом деле пропала.
Утонула в глазах цвета лесного ореха.
Мужчина усмехнулся, заметив мой взгляд. На его волевом лице
пробежала понимающая улыбка.
Кажется, я разучилась дышать, разглядывая незнакомца. Густая
шевелюра каштановых волос спадала на лицо и плечи. Внимательный
взгляд темных, с миндалевидным разрезом глаз на мужественном лице,
поглотил меня целиком и полностью. Крылья аристократического
тонкого носа подрагивали, мелькнул розовый язык между обветренными
губами. Мое смятение сменилось смущением.
“Какой привлекательно опасный этот извращенец-людоед. Соберись,
Арелла, пышка тебя дери, он реально опасен и привлекателен”, —
кричал мой мозг.
К смущению присоединилась растерянность. К тому же вокруг
разливался такой хмельной аромат, словно мы находились на лугу во
время буйного цветения трав.