- Красиво же, правда? Что ты молчишь, Тайгет? – Девушка обернулась, присела на корточки и склонилась над чем-то, завёрнутым в тряпицу.
На её голос из тряпицы выглянуло странное существо: едва оперившийся птенец горного орла с приплюснутой с боков головой змеи и жёлтыми глазами рыси. Издав в ответ тонкий протяжный звук, существо тут же спряталось обратно.
- До чего же ты трусливый, Тайгет! – рассмеялась девушка и, просунув руку внутрь тряпицы, пальцем погладила птенца по голове между глаз. Тот снова пропищал, и девушка прибавила: - Ну не ворчи, не ворчи! Я помню, что тебе довелось пережить, и знаю, что для того, чтобы освоиться в этом мире, тебе понадобится время.
Она бережно взяла птенца в руки, прижала к груди и выпрямилась.
- Ладно, Тайгет, мне пора бежать! Отнесу тебя в укрытие, еды, что принесла, тебе хватит до завтра, и завтра же мы с тобой свидемся снова. Веришь, я бы с радостью провела в твоей компании весь день, но порядок в монастыре обязателен для всех, а матушка настоятельница строга ко всем без исключения. Если я нарушу монастырский устав и опоздаю к обеду хоть на минуту, меня накажут поркой розгами. В лучшем случае, на десять дней посадят на хлеб и воду.
Птенец по имени Тайгет жалобно пикнул.
- Вот и я говорю: ни в том, ни в другом случае для меня нет ничего приятного, - согласилась с его мнением девушка. Всё так же прижимая птенца к груди, она сбежала с вершины холма и направилась к лесу.
Снежные сугробы поднимались кругом, как непреодолимые бастионы; синие тени окрашивали подножия холмов; в тишине был слышен лишь лёгкий треск скованных морозом деревьев и скрип снега под девичьими ногами: хрум-хрум, хрум-хрум...
Вскоре девушка вошла в лесную чащу, и лазурь неба над её головой закрыли верхушки тесно стоящих сосен. Сухие шишки и опавшая хвоя, усыпавшая снег у стволов этих вечнозелёных великанов, шуршали под её лёгкими и быстрыми шагами. Откуда-то из глубины чащи, шумно хлопая крылышками, взлетела целая туча красногрудых снегирей; где-то подальше стрекотали неугомонные сороки, мерно стучали дятлы. Девушка подошла к зарослям можжевельника, осыпанного твёрдыми мёрзлыми ягодами, опустилась на колени и осторожно положила завёрнутого в тряпицу птенца под куст.
- До завтра, Тайгет, - прошептала она с печальным видом: как будто расставалась с другом или близким человеком. Затем заложила гнездо пучками прошлогодней травы, поднялась, отряхнула полы подрясника и, приподняв его над коленками, помчалась к монастырю.