Второй удар вышел более точным, и глухой стук сопроводил уже
влажный хруст. Но мать всё так же продолжала тянуться к предплечью,
и Игорь ударил ещё раз, а затем ещё и ещё. Он не прекратил бить,
даже когда от лица матери совсем ничего не осталось. Кровавые
ошмётки летели во все стороны, клок волос прилип к орудию и
противно шмякнул о стену позади, когда Игорь занёс гантель для
очередного удара.
Опустив её в последний раз, он вдруг расхохотался. Глядя на
изуродованный труп, он наконец в полной мере ощутил то самое
чувство, что наконец раскрылось и расцвело в полную силу. Да, это
было именно то, о чём он всегда мечтал. Ему вдруг стало так легко,
так хорошо и прекрасно, как никогда в жизни. И хохотал он так же
легко и непринуждённо, по-настоящему, открыто и никого не
стесняясь.
Идиллию разрушил настойчивый стук в дверь.
— Блядь! Эта хуйня ещё долго будет продолжаться?! — прогремел за
дверью голос соседа.
Игорь поднялся и направился к двери. Весь перепачканный кровью и
мозгами, с прилипшим осколком кости на лице. Он распахнул створку и
уставился на соседа, всё ещё продолжая сжимать окровавленную
гантель.
— Ёпт, — опешил дядя Витя. — Ты чего это, Игорёк?
— Простите, дядь Вить, — оскалился парень, хотя он вовсю пытался
изобразить дружелюбную улыбку. — Мама мясо на рынке купила, вот
порубить пытаемся.
— Этой хуйнёй вы его всю ночь рубить будете, — кивнул тот на
гантель.
— Да это я сверху по топору стучу, — оправдался парень.
— Понятно, — как-то сразу смягчился Виктор. — Ну, вы это, ёпт,
заканчивайте уже, в самом-то деле. Дайте отдохнуть после смены,
ёпт.
— А мы всё, больше не будем, — снова оскалился парень. — Ещё раз
извините.
— Ой, да ну вас, ёпт, — отмахнулся тот и скрылся за дверью.
Игорь с ехидной ухмылкой захлопнул дверь и бросил взгляд на
обезображенное тело матери. Он уже понял, что миру настал конец, но
не собирался трезвонить об этом на каждом углу. Напротив, сейчас он
смоет с себя кровь, выпотрошит все мамины заначки и как следует
приготовится к грядущему. А когда всё случится, он выйдет на улицу
и покажет всем тем ублюдкам, что издевались над ним. Ведь в хаосе,
который непременно настанет, уже никто не понесёт наказания, чего
бы он ни сделал.
От этих мыслей в штанах у Игоря потяжелело, возбуждение дрожью
пробежало по телу, и он как-то иначе взглянул на труп матери, что
лежал посреди прихожей, раскинув ноги в стороны. Но он не решился
на гнусный поступок, и вовсе не по моральным соображениям. Его не
прельщала возможность заразиться. Тот факт, что всё его лицо было
перепачкано заражённой кровью и часть её даже попала в рот,
почему-то не вызывал опасений.