Что здесь делает Лиза? Она же вышла замуж и осталась в Москве. Тавади забыл о ней и все время находился в Санкт-Петербурге, решая дела с партнерами.
– Ничего не понимаю…
– А тебе и не надо. Выполняй приказы, и все!
Я растерянно смотрю себе на колени, где в пакете спрятана коробка. Разрозненные пазлы становятся на место. Взятка в виде торта, подаренная в роддоме, вряд ли кого-то удивит. Но что делает Тавади в роддоме? Пытаюсь в уме подсчитать срок беременности, ничего не получается. Если она ждала ребенка босса, тогда уже должна была родить. А если это ребенок ее мужа, по всем срокам рано.
– Тортик на родины везешь? – выдергивает меня из мыслей водитель.
– Не твое дело!
– Вот и поговорили.
Кошусь на соседа. Здоровенный мужик! Плечи занимают всю спинку кресла. Я тоже высокий и крупный, но тут просто гигант. Он делает вид, что не замечает моего интереса. Вытягивает шею, всматриваясь в лобовое стекло, и тихо матерится. Неожиданно мой взгляд приковывают черные полоски на коже водителя. Напрягаю зрение: странные щупальца выглядывают из-под воротника и прячутся под волосами.
«Чаки? – шокирует открытие. – Что здесь делает Чаки?»
Холодным потом покрывается спина. Надежда, что босс оставил девушку в покое и позволил ей жить своей жизнью, тает, как дымка. Неужели этот урод что-то сделал с Лизой? Сердце сжимается от ужаса, спазм перекрывает дыхание, и я закашливаюсь в приступе паники.
– Ты болеешь? – Чаки поворачивается ко мне.
Тут же по ушам бьет сигнал клаксона. Чаки матерится, вцепляется в руль и пытается его повернуть. Машина юзом катится по скользкому асфальту, выезжает на встречную полосу. Мимо с отчаянным визгом проносится черная Мазда.
– Твою ж мать! Тормози!
– Сам знаю, что делать. Заткнись!
Чаки с трудом выравнивает движение, он кажется невозмутимым, но я вижу, как подрагивают его пальцы. Меня и самого трясет от напряжения и неприятных открытий, которые сыплются одно за другим.
– Далеко еще? – спрашиваю, лишь бы нарушить гнетущую тишину, и вздрагиваю от звука собственного голоса.
– Приехали.
Машина тормозит на стоянке у приемного покоя. На фронтоне здания светится неоновая вывеска: два аиста по краям несут в клювах младенцев, а в центре написано: «Родильный дом №2».
– Ну, покедова! – машет рукой Чаки. – Может, еще и свидимся.
Его кривая улыбка напоминает оскал, а в словах звучит предостережение. Я выбираюсь из машины и скачками, перепрыгивая через заносы, несусь к входу в роддом. Желания встречаться с Чаки нет никакого, а раз он рядом с боссом, значит, случилось что-то ужасное.