Папа скучал по своей прежней работе.
Он познакомился с мамой, когда служил в Москве. Она туда приехала
погостить к подруге, а вернулась с мужем (с папой). Ради нее он
бросил всё, и стал обычным таксистом… Некоторое время все шло
достаточно нормально, родилась я… а потом…
Тетя Настя сказала, что этот человек
был в жизни моей матери всегда, и стоило ему снова поманить ее
пальцем, она отказалась от всего. Маму звали Любой, но ее никто по
имени не называл, заменили на «кукушку». Так и закрепилось…
Как я уже сказала, отцу одному
пришлось не сладко. Устроиться врачом не получалось, готовить он
практически не умел… Хорошо, что у него было много друзей (а
вернее, их жен), которые взяли над ним шефство в этот период,
иногда приходили готовить…
Но папа понимал, что так продолжаться
долго не может, поэтому мы сдали квартиру и уехали в Белореченск к
его родному брату, дяде Феде.
Этот небольшой городок на юго-востоке
Краснодарского края получил своё название от реки Белой. Неподалёку
находятся два курортных города с минеральными источниками Лабинск и
Горячий ключ, куда мы иногда ездили по выходным.
Мне город нравился тем, что в нем
очень много деревьев, парков, скверов, а в окрестностях расположены
лес, озера и пруды, реки Белая и Пшеха, прямо по городу протекает
речушка Келермес, возможно именно из-за этого там такой влажный
климат.
Дом моего дяди стоял на окраине
города, он его построил на месте старого дома бабушки, когда та
умерла. У него был достаточно большой огород с теплицами, сад с
маленьким виноградником, козы и кролики, куры… Уж не представляю,
как они справлялись со всем этим хозяйством, тем более, что еще
работали на химическом заводе по производству удобрений.
Еще меня умиляло увлечение моего дяди
рыбалкой. Каждую неделю он доставал ящик со своими рыбацкими
снастями, проверял их, чинил, а потом складывал обратно. Но на
рыбалку вырваться ему мало когда удавалось - у тёти Насти был
четкий порядок и график работ, расписанный на месяц вперед, поэтому
снасти продолжали пылиться… Но уж если ему всё-таки удавалось среди
ночи улизнуть незамеченным, то возвращался помолодевшим лет на
двадцать. Глаза горели ребяческим огнем, рот не закрывался…
Описывал, какая сорвалась рыбина! Килограммов на двадцать, не
меньше! А в ведре тем временем плескались две мелкие селявки… Тётя
Настя сначала закатывала глаза и вздыхала, а потом «благословляла»
его чисто по-русски. И вопрос о рыбалке опять отпадал надолго…