Уф, мне надо остыть и успокоиться. Он
ведь всего лишь пациент. А я — его лечащий врач.
Только я не знаю, излечим ли он. И
больна ли я им?
Словно прочитав на моём лице все
чувства, которые я сейчас испытываю, Игорь встаёт и кошачьей хищной походкой
направляется ко мне, пока не останавливается в каких-то двух сантиметрах,
нависая надо мной своим высоким мускулистым телом.
И я чувствую его аромат.
Аромат дикого хищного зверя. Запертого
в клетке.
Словно издеваясь надо мной, он
задерживает свою ладонь на моей, пока берёт у меня из рук стаканчик с
таблетками.
Отворачивается на долю секунды и
глотает их. Запивает водой, и снова его глаза смотрят прямо на меня, и его
изогнутые порочной дугой губы кривятся в тонкой усмешке.
— Ну что, Маргарита Сергеевна, вы меня
вылечите? — словно издеваясь, спрашивает он меня.
Но дело в том, что у меня нет его
истории болезни.
Она у нашего главврача.
И я не понимаю, не понимаю, не понимаю,
почему Игорь оказался у нас!
Он ведь совершено здоров! Я это просто
знаю.
Чувствую.
И я решаю выяснить это во что бы то ни
стало.
Я пробираюсь в кабинет главврача – Андрея Геннадьевича, я знаю, что он
пока на утреннем обходе, и я надеюсь незаметно порыться в его картотеке с
историями болезней, которые он хранит у себя.
Быстро, пока никого нет, пролистываю
папки, пока не нахожу нужную мне. Открываю её, и быстро пробегаю глазами
анамнез.
Это смешно. Здесь ничего нет!
Читаю дальше, и вижу, что Игорю уже
рукой главврача назначен галоперидол.
Стоп. Такого не может быть! Я же уже
наблюдаю Игоря Алексеевича несколько недель, у него нет абсолютно никаких
показаний к этому препарату! Он его просто-напросто убьёт. Превратит в овощ.
Это какая-то карательная психиатрия, а
не частная элитная клиника!
Я сижу, застыв, раздумывая, кто же
заказал моего любимчика, как слышу шум в коридоре.
Это мой босс! Он выговаривает кому-то,
пока его голос приближается всё ближе к кабинету, и я, не придумав ничего
лучшего, залезаю прямо под тёмную штору, струящуюся мягкими складками у окна, и
замираю там, как испуганный зайчик. Всё ещё сжимая в руках злосчастную папку. Но
сейчас слишком поздно складывать её на место!
— Аллочка, вы же прекрасно знаете,
сколько пелёнок должно оставаться на складе, — раздражённо высказывает он на
хожу нашей старшей медсестре, Алле Владимировке — пышной брюнетке чуть за
тридцать.