Ну теперь-то как раз
получится...
Ведь полицаи в местном околотке не
раз пытались проделать со мной похожий трюк. Когда хотели узнать,
куда делись колёса с беспилотников, припаркованных у местной
управы. Вместо того, чтобы задать вопрос самим себе — почему рядом
с нашей нищей управой вообще стоят беспилотники, цена которых
больше бонуса нашего головы за сто лет его работы.
Один холуй обычно сходу пророчил мне
каторгу лет на десять, постоянно хлопая по столу и дыша в лицо
дымом дешёвых папирос. И когда я продолжал сидеть перед ним, глядя
в пустоту, на допрос заходил второй. Ведя пустые разговоры за
жизнь, он обычно предлагал попить чайку. Иногда даже с баранками.
Но так как я точно знал, что Тим-младший предварительно залепил
камеры парковки снежком или слякотью, то результат этот «добрый»
полицай получал тот же самый — я сидел, зевал и смотрел в стену
мимо него. Тогда они снова менялись местами, пока им окончательно
не надоедал этот театр.
Иногда я, конечно, слегка получал от
злобного напарника по мордасам и рёбрам... Но это стоило того, что
мы потом с мелким выручали за эти колёса в местной авторазборке — у
никогда неунывающих бородачей из Северного Зекистана. И ещё я точно
знал, что часть выручки за эти колёса зекистанцы потом всё равно
отдадут тем же самым держимордам из нашего околотка. Поэтому эти
«актёры» в погонах обычно не очень долго ломали передо мной комедию
на две роли...
Вот и сейчас, присев возле пленника,
я не стал больше рычать или скалиться. А просто протянул к его
разбитому носу небольшой снежок. В отличие от окружающих нас талых
сугробов, он был чистый — снег для шарика я только что собрал на
соседней еловой ветке.
— Пф! — Наблюдая за этим жестом,
Таисья вновь презрительно фыркнула.
Я ещё раз настойчиво пошевелил
снежком, заодно принюхиваясь к реакции пацана. В конце концов, это
же простой кабалёнок, а вовсе не наёмный убийца. И сейчас кто-то,
возможно, просто использует его в своих целях — как и всю жизнь до
этого. Жизнь, которую он сам для себя не выбирал. Ему просто
«повезло» родиться в семье, где папаша или вдрызг проигрался или
пропил кучу заёмных денег. И теперь сын вынужден был отрабатывать
долг семьи даже после смерти своего нерадивого предка.
Но пока я всё ещё чувствовал его
страх... Неуверенность... И вот, кажется, слабый запах надежды...
Да, он меня понял. И всё-таки осторожно потянулся за снежком.