— Коннор... Хотя нет — Радунхагейду, ты идиот без полового
воспитания! — рявкнули из-за двери, озадачив индейца еще
больше.
— Какого?! При чем тут пол?! — Стон прокатился по бане, заставив
покраснеть даже мышей. — Кажется, понял какого. — Коннор боком
выбрался на улицу и покосился на постройку. — Вроде никого там
больше не было... Как?!
Следующий стон привел наставника к мысли, что входную дверь
стоит прикрыть и сесть на скамейку рядом. Мало ли, что могут
подумать проходящие мимо люди? А так и он ни при чем, и никто
проверять не полезет, в чем же дело.
Стонала девушка отменно. Спустя минут пятнадцать ассасин заткнул
уши, чтобы больше не слышать этого безобразия.
— Бордель. Определенно бордель. Монастырь таких не принимает, —
пробормотал он.
В более идиотскую ситуацию попадать ему еще не доводилось.
Хизер, улыбаясь до ушей, счастливая, что кот, получивший
долгожданную сметану, продолжала совершенствовать актерское
искусство. Доводить наставника до исступления ей нравилось больше,
чем доводить его до бешенства. Лишь одно омрачало столь простое
счастье: документ расшифровывался слишком быстро.
Иногда девушка задавалась вопросом: а что, если она осталась бы
здесь, с Коннором? Ответить было очень сложно. Ассасин был
неприступен, как скала, и всегда держал дистанцию. Порой Хизер
казалось, что она обуза и только мешает ему жить. С другой стороны,
она прекрасно помнила, как он дрых около кровати, когда ненадолго
просыпалась во время болезни, в доме лекаря.
Возможно, стоило попытаться воспользоваться тем временем, что у
них осталось, чтобы выяснить, насколько она ошибается.
После бани всегда так приятно заснуть, не почесываясь и не морща
нос от исходивших от тела «ароматов». Вытянувшись под одеялом,
Хизер улыбалась, словно ребенок, довольная прошедшим днем. Сны
будут безмятежны, а кровать — тепла и мягка, не то что показалось в
первый день.
Говорят, человек привыкает ко всему, и это воистину так. Поспав
неделю в лучшем случае на полу, вы потом самую старую панцирную
кровать будете каждое утро нежно лобызать в изголовье. Это девушка
теперь знала на своем опыте.
Даже не успев посчитать овец, сладко зевнув, она отдалась
Морфею, как последняя... уставшая женщина.
Коннор чувствовал себя... странно. Недавняя рана больше о себе
не напоминала, телу было хорошо и свободно, голова, обычно к вечеру
тяжелая, наполнилась легкостью, а оттого и ненужными в данный
момент мыслями. Слова ложились на бумагу одно за другим,
вырисовывая зашифрованное послание старого тамплиера.