«Боги, во я попала...» — металась мысль в черепной коробке
девушки. Медведь чуть ли ни мурлыкать изволил. Вот уж не таким,
далеко не таким был знакомый ей ассасин. Все его суровость и
лютость разлетелись вдребезги.
— Помнишь, ты мне пела? — выдал Коннор очередной перл, от
которого волосы на затылке Хизер встали дыбом: откуда ей было
знать, что там поют индейским детям в селениях?! «Рамамба Хару
Мамбуру», что ли?! «Никогда еще Штирлиц не был так близок к
провалу...» — услужливо подбросила память фразу из старого
сериала.
— Да, Радунхагейду. Как я могла забыть? — выдавила Хизер. «Боги,
только не проси меня еще сварить такую же кашу!!!»
— Спой мне, — естественно попросил суровый мужик, обвешанный
оружием с ног до головы. Звук воображаемого фейспалма оглушил Хизер
почище пушечного выстрела.
— Мужики, незачем нам это видеть, — донеслись слова Фолкнера с
корабля. — Кэп не в себе. Все в трюм, с меня выпивка.
«Спасибо тебе, добрый человек. С меня тоже бутылка», — мысленно
отблагодарила Хизер старпома. Теперь выкручиваться было проще.
— Радунхагейду, я не буду тебе петь ту песню. Я спою другую,
которую узнала в том мире, — вдохновенно «погнала пургу» Хизер. —
Она защитит тебя ото зла.
Коннор удивленно, но согласно хмыкнул.
От края до края...
Девушка молилась про себя, чтобы ее приглушенное пение не было
похоже на загробный вой. Текст песни любимой группы пришлось
переделывать прямо на ходу. Кипелов с «Арией», находясь в будущем,
наверное, ворочались в постелях, видя кошмары.
...И в нем исчезают
Все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь,
И предок к тебе слетает,
Смахнет твои слезы,
Чтоб во сне смеялся ты!
3асыпай,
У меня на руках засыпай,
Засыпай
Под пенье дождя...
Далеко,
Там, где неба кончается край,
Ты найдешь
Потерянный рай.
***
Коннор не просто слушал — он вырубился и дрых сном младенца,
счастливый, что школьник в первый день летних каникул.
Ноги Хизер затекли, спина болела, голова ассасина сползала на
самое, можно сказать, сокровенное.
«Боги, за что?!» — очередной раз за день вопрошала девушка,
пытаясь удержать сопящую махину в сидячем положении. Боги глумливо
молчали. Скелет напротив улыбался кривыми зубами. Жизнь
превратилась в ночной кошмар.
Спустя минут двадцать Хизер сдалась, и тело индейца сползло ей
на колени, сонно осмотрелось уже нормальным взглядом человека с
похмела. Карие глаза с удивлением увидели над собой перекошенную
мину гениальной, но несостоявшейся актрисы.