Потом мы пьем хорошо заваренный чай с девушкой, бабы Таи все нет
и потом начинаем собираться.
Куда нас несет в этот морозный вечер двадцать восьмого декабря?
Одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года?
Когда в комнате так тепло и уютно, мурлыкает романтическая
музыка, а на промерзшей улице суровый ветер с двадцатиградусным
морозом немилосердно дерет щеки?
Остались бы здесь и снова слушали музыку, снова пили чай с
чудесным эстонским мармеладом, а потом так заманчиво кувыркались бы
на узковатой кровати...
Уезжает моя подруга на свою малую родину к своим родителям и
сестрам встречать Новый год.
Вот сама отстояла уже какое-то время назад огромную очередь на
Московском вокзале и купила билеты в плацкарт до Нерехты и обратно.
Когда еще со мной не была так близко знакома, думаю, что теперь
знакомые кассирши с Варшавского смогут легко решить по звонку на
тот же Московский вокзал проблему с билетами для подруги.
Приеду и заберу билеты в кассе для своих просто приложив сверху
трешку.
Сегодня утром Света занесла мне в рано открывающийся магазин
чемодан со своими вещами и ушла в фазанку-путягу дальше прилежно
учиться. Как-то пробилась через общественный транспорт с огромным
багажом, вылезла на Техноложке и сразу навестила меня на работе.
Хорошо, что сейчас это не такой невероятно тяжелый чемодан, как в
момент нашей первой встречи, но проложенные вещами банки так же
позвякивают время от времени внутри. Уже пустые от закруток и
солений, хорошо помытые, но, как особо ценное добро они
отправляются обратно, чтобы осенью опять наполнить тот же самый
большой чемодан подруги.
Такой вот типичный советский круговорот банок и пакетов в
природе, ведь и после каникул Светлана приедет с таким же
невероятно тяжелым чемоданом, я уже готовлюсь заказать знакомого
таксиста прямо к Московскому вокзалу.
Правда, есть надежда, что повезет она все варенья и соленья не в
общагу, а сразу ко мне. Чтобы начать нормальную семейную жизнь
новой ячейки социалистического общества, а не кормить бесплатно и
бесполезно разных подруг в общежитии.
Которые очень не одобряют ее связь с малолеткой, сами ведь,
наверняка, рассчитывали с помощью ее внешности и себе жизнь в
большом городе устроить. Возвращаться в свои поселки и городки
никто не собирается на самом деле.
Или уже расслабится моя подруга и перестанет таскать домашние
закрутки в таких объемах в Ленинград на перекладных.