– В общем, дела обстоят так, – тихо, почти вкрадчиво начал Блассарт и это мне сразу не понравилось. В груди кольнуло, к горлу подкатился колючий ком. Рейгард обнял посильнее, окутывая теплом и спокойствием. – Состояние вашей подруги средней степени тяжести. Она на аппаратах искусственного жизнеобеспечения. В ближайшие пару дней ей ничего не грозит. Но если организм не заработает на наших препаратах за это время… Останется лишь один выход.
Я вдохнула, а выдохнуть не смогла. Плечи свело, а скулы и подавно. Тревожно бухало в ушах сердце.
– К-какой, – спросила, едва шевеля губами, потому что Блассарт медлил, тянул с ответом.
– Если случится худшее, Мелинда выживет только при условии переливания крови от отца ребенка… или… кого-то из его родственников.
Ощущение, словно на грудь навалилась многотонная глыба, усилилось. Воздух загустел в легких и словно застрял там – тяжелый и вязкий. Руки заледенели.
Я в ужасе, в оцепенении замерла, понимая, что Мелинде грозит самое худшее.
Я понимала это и раньше. Но где-то в глубине души еще теплилась надежда на чудо. На мельранские технологии, на Фаскрафа, на местных врачей. На что угодно… А теперь… Все кончено? Но зачем же мы тогда летели? Зачем?
И в эту минуту, словно во сне, над ухом прозвучал твердый, решительный возглас Рейгарда.
– Если брат не даст кровь, ее дам я. Послезавтра, если потребуется.
Блассарт весь как-то расслабился, даже лицо его порозовело, а усталые глаза блеснули живым, молодым блеском.
– Хорошо. Тогда мы завтра свяжемся, – радостно закивал он Рейгарду и уже мне пообещал: – Тогда беспокоиться не о чем. В худшем случае, она потеряет ребенка. В лучшем, мы спасем обоих.
– Вы спасете Мелинду! – с нажимом произнес Рейгард и экран погас.
…
Несколько минут мы сидели рядом, близко-близко и молчали, не глядя друг на друга, как подростки на первом свидании.
Рейгард все громче пыхтел и все больше каменел. Его бок и рука на плечах жарили как палящее пустынное солнце. А я боялась пошевелиться.
Страшилась, что Рейгард уйдет и опасалась, что останется.
В воздухе сгущалось непривычное, выжидательное напряжение.
Внезапно мельранец словно очнулся, повалил на кровать и впился в рот губами. Прижался – такой сильный, такой властный и такой перевозбужденный.
Я почти могла сосчитать его пульс по тому, что уперлось в живот.