— Я позвал твоего зверя, — Ротасий улыбнулся одними уголками губ, но его глаза по–прежнему оставались холодными как лёд, он пристально следил за каждым движением новой ученицы, словно чего–то опасаясь. Торжествующе добавил: — И он откликнулся.
Таня прищурилась, обводя взглядом присутствующих, встретилась взглядом с Сантиной. Девушка радостно оскалила клыки, двумя руками приглашая к себе. За её спиной тут же выстроились подруги. Татьяна не испытывала сильных эмоций, лишь любопытство. Развернулась и спокойно пошла к ним, но дорогу ей заступил Урсан.
— Не сейчас! — тихо произнёс юноша, оттесняя её в центр круга, где она до этого стояла.
За спиной вновь на незнакомом языке заговорил Ротасий. Его голос поплыл по помещению, не оставляя ни одного зверя равнодушным. Каждый ученик с благоговением внимал этим словам и не отводил своего взора от старшего наставника.
Таня повернула голову, удивлённо посмотрела на учителя, и вдруг метнулась к нему. И настолько её движение было молниеносным, что в классе все загалдели от неожиданности. Она остановилась рядом, приподнялась на носочки, и её глаза оказались на одном уровне с нереально зелёными очами Ротасия. Вот именно в этот момент преподаватель позволил себе впервые искренне улыбнуться.
И вдруг наваждение исчезло. Татьяна быстро заморгала, отступая от преподавателя, и затравленно глядя на этого страшного человека, точнее, не человека.
— Что вы со мной сделали?
— Ничего. Я просто рассказывал о свободе, о том, что дружить с тобой — это радость, а стать одним целым, значит, зажить полной ярких красок жизнью. — Ротасий довольно улыбнулся: — А твой зверь, как ребёнок, любопытен и бесстрашен.
— А кто я? — тихо поинтересовалась Таня, не в силах справиться со своим любопытством.
— Я не уверен, но надеюсь, мы скоро это узнаем. — Подошёл ближе и подозвал к себе юношу: — Урсан, продемонстрируй ей свои способности. — И тут же снова обратился к девушке: — А ты пока попробуй вырастить лапу. Прислушайся к себе.
— Хорошо! — послушно согласилась Татьяна вся в ожидании маленького чуда.
Урсан попеременно отращивал лапу то на одной руке, то на другой, то скалил клыки, то вдруг начинал подмигивать нечеловеческими глазами, а то и вовсе — лицо покрывалось шерстью.
"Вот бы и мне так: раз — и убрал шерсть с ног, раз — и вырастил лапу! — Она вытянула руку перед собой и попробовала представить, как ногти превращаются в когти, а гладкая кожа покрывается шерстью и увеличивается в размере. — Ну же, расти!"