– Да твою же артиллерию поперек траектории в жопу зеленому
кремнезавру! – раздался изнутри гулкий, словно из бочки, басовитый
голос, и секунду спустя из люка наверху показалось измазанное
маслом бородатое лицо, обрамленное черными волосами и густой чуть
волнистой бородой. Гном! Ну, естественно, кому еще управляться с
такими машинами.
В следующее мгновение Герман едва увернулся от брошенного
сильной рукой гаечного ключа.
– Прошу прощения? – переспросил Герман, глядя на гнома.
– Да ваши же гребанные уроды из технической службы опять
прислали не то масло! Я ведь русским языком объяснял, какая должна
быть вязкость, каким еще надо было? Я могу объяснить на
dvartirchen, но ведь здесь же никто не поймет! Гребанный варварский
мир, бессмертный камень, что я вообще здесь делаю!
– Спокойно, мы все решим. Меня Герман зовут. Не надо кидаться в
меня ключами.
– Простите, – пробурчал гном. – Я принял вас за того напыщенного
идиота, которому я заказывал масло.
Говорил он с характерным акцентом, немного напоминающим
немецкий, но с какими-то несвойственными человеческой речи звуками,
похожими на то, как будто говорящий все время норовит прочистить
горло и сплюнуть на пол.
– Вы, значит, Херман? – переспросил он. – Это вы хозяин этого
места? Тогда, может быть, хоть вы объясните им, что без нормального
масла эта колымага не поедет и ничего им не расчистит. Разве это
так сложно? Я совершенно не понимаю такого непрактичного отношения
к делу.
– Напишите название вашего масла, я попытаюсь объяснить, –
сказал он.
– Да хрена зеленого им чего объяснишь, – гном скривился и
сплюнул на снег темной табачной слюной. – Варвары.
При этих словах из люка раздался громкий писк, а затем скрежет
когтей по металлу.
– А ты куда лезешь? А ну на свое место! Замерзнешь же, вшивый
паровоз!
Но адресат этих слов не послушался, высунул голову из люка и
завертел ей во все стороны, нюхая морозный воздух. Больше всего это
существо, пожалуй, напоминало бобра, которому не повезло родиться
совершенно без глаз и даже какого-то их подобия. Изо рта торчала
пара длинных желтых зубов, по виду способных перекусить
металлический прут.
– Пшол! – прикрикнул на него гном, и существо, обиженно пискнув,
убралось внутрь машины.
– Не мучайте его, Ульфрик! – раздался за спиной Германа тонкий
голосок, и он, обернувшись, увидел Софью Ферапонтову, стоявшую
неподалеку в черной шубке с раскрасневшимся от холода лицом. –
Пусть осмотрится… ну… в смысле, обнюхается.