– Не очень, – я отвернулась от отца и посмотрела на книжную
полку. Кажется, с моего последнего посещения кабинета отца книг
стало больше. – Я не слишком догадлива, как оказалось.
– Я не могу дать тебе новый амулет, – принял решение отец,
выдохнув и сжав кольцо.
– Можешь. Ты ведь дал мне предыдущие два, – я дёрнула плечом и
заговорила торопливо, пока он не перебил меня. – Вызвал меня в
горы, чтобы спасти Николая, а потом запечатал выход. Ты использовал
силу и поставил меня на колени. А потом ты оставил меня умирать, –
я смерила отца прямым жёстким взглядом. Таким, какого не должно бы
быть у шестнадцатилетней девочки. – Так отчего же ты передумал
давать мне разломный артефакт?
– Ярина!
Андрей Войтов хлопнул ладонью по столу, но мне было плевать.
Теперь уж точно. В какие бы игры он ни играл, я сумею подправить
правила. Пусть не выйду победителем, но и выиграть не позволю. Я
растянула губы в фальшивой улыбке и наклонила голову к плечу.
– Да, я не слишком догадлива и не так чтобы очень умна. Но
сложить два и два я могу.
Отец открыл один из ящиков стола и покачал в руке очередной
артефакт из чужого мира. Он сомневался, но клятвы не предполагают
сомнений. Он должен отдать мне амулет, иначе умрёт или лишится
силы. Я не была уверена в том, чем он клялся, но точно знала, что
долго сопротивляться отец не сможет.
По лицу Андрея Войтова пробежала судорожная волна, рука
дрогнула, артефакт выпал и покатился по столу в мою сторону. Не дав
ему передумать, я прыгнула вперёд и схватила амулет, крепко сжав
его пальцами. Импульс силы из иномирного артефакта прошил тело
молнией.
Я упала на колени и попыталась сделать вдох. Но не смогла.
Словно воздуха не было.
Была только гарь от сожжённых тел и тлен гниющих останков.
Был только скрипящий на губах пепел. Он был повсюду.
Я смотрела, как ветер разносит серые хлопья над землёй. Пепел
кружился, оседал на моих плечах и щеках. Он набивался в глаза, нос
и уши, проникал в лёгкие. Пепел…
Вдалеке прозвучал сигнал к бою. Война. Война и твари, лезущие из
разломов.
Я ненавидела войну всем сердцем и всей душой. За последние
двести лет я не помнила ничего, кроме войны. Я не знала ничего,
кроме боли, крови и пепла. И стука бамбуковых палочек, призывающих
к бою.
Шаман ударял палочками, звук становился сильнее, невыносимее, и
заставлял кровь биться быстрее. Вот палочки трутся друг о друга,
будто хвост синекрылой трещотки выводит мелодию. Сейчас будет
особенно громкий звук, глухой и вибрирующий. А потом… потом будет
бой.