— Это закрытая информация, доктор…
— Нас едва не убили, — вспылил Алан, перебивая Саймона.
— Ну ладно, ладно, — миролюбиво поднял руки над головой
полицейский, насмешливо глядя на профессора. — Возможно, кое-что я
рассказать всё же могу.
— Так расскажи, чего тянешь резину? — поддержала шефа Мира.
— Ты и Кора – вы воспламенённые?
— Нет, — слегка нахмурился Саймон. — Слушай, девочка, чайку
приготовишь?
— Я тебе не девочка, — нахмурилась Мира. — И не прислуга.
— Эх, — тяжело вздохнул Саймон, наградил её мерзкой улыбкой,
встал и подошёл к плите. Нашёл в тумбе чайник, набрал водой,
подключил.
— В общем, — не поворачивался он от плиты. — Вы верно подметили,
доктор, что мы с Корой люди необычные, но мы не воспламенённые.
Он вытряхнул на стол содержимое рюкзака. Там было несколько
десятков порций сухих пайков и россыпь пакетиков с чаем и кофе.
— Я скажу вам больше – воспламенённых в нашем мире не осталось
совсем. Андрей Великий был единственным магом, который мог разжечь
искру силы в крови человека. Его потомки, к сожалению, на это
неспособны.
— Но, что тогда… — Удивлённо протянул
Алан, но Саймон его перебил.
— Мой прадед был воспламенённым. Я
унаследовал часть его силы. Крохотную часть. С каждым новым
поколением гены становятся слабее. Я самый младший мужчина моего
рода… и самый слабый.
— Но это же значит, что?.. — Изумлённо
протянула Мира.
— Твой прадед был из приближённых
Андрея Великого? — закончил за неё Алан.
— Можно и так сказать, — блеснул
Саймон снисходительной улыбкой и отвернулся обратно к плите, снял
закипевший чайник и разлил кипяток по кружкам. Потом вернулся к
столу.
— Об этом всё. Делиться своей
родословной я больше не буду.
— А тот маг в белой броне? — спросила
Мира и скривилась как от дольки лимона, сразу вспоминая ментальную
атаку, что чуть не вскипятила ей мозг. — Кора назвала его
чистокровным и…
— А вот этого!.. — Строго проговорил
Саймон, меняясь в лице. — Вы точно знать не хотите.
Алан и Мира ещё несколько мгновений
молчали, недоумённо переглядываясь друг с другом, пока профессор
всё же не решился на новый вопрос:
— Кто напал на лабораторию? И зачем?
— Эти люди… — Начал Саймон, прихлёбывая из чашки. — Называют
свою общность «Продром[1]». Они считают себя предвестниками новой
Эпохи Перемен, говорят, что Утопия торрека себя изживает.