На меня, не отводя взгляда, смотрела девушка с бледной, почти прозрачной кожей, словно до предела натянутой на высокие скулы и большими влажными глазами без грамма косметики, подчеркнутые лишь пушистым веером золотистых ресниц. Я слегка повернула голову, оценивая незнакомку и приподняла свой подбородок. На тонкой шее, темно-красными пятнами выступили синяки, которые украшали обнажённую кожу замысловатым рисунком. Не удержавшись, прикоснулась к ним, повторяя их чёткие узоры…
Не я… Это совсем не я!
Казалось бы, распущенные длинные волосы и отсутствие яркого, непривычно-кричащего макияжа должны были успокоить мое бунтующее, воспалённое ходом последних событий, воображение, но оно рисовало мне совсем другое, малознакомое мне лицо в отражении напротив. Я встряхнула головой, пытаясь скинуть с себя ночной морок. Объяснение этому, наверняка, есть. Виной всему окружающая меня роскошная обстановка, так непривычная моему глазу, которая как раз и искажает зрительное восприятие.
Завожу руки за спину и тяну вниз почти незаметный замочек на платье. Ткань легко сползает по моему телу прямо на мраморный пол, оставляя меня почти обнаженной. Ловко, один за одним, скатываю по ногам чулки, отбрасывая их в сторону и, взявшись за кружево трусиков, быстро избавляюсь от них, оставляя их тут же, в куче вещей…
Делаю решительный шаг в сторону манящей душевой кабины, но через мгновение, передумываю и подхожу к чаше ванной на витиеватых ножках, восторженно оценивая ее плавную овальную форму и внушительные размеры. Включаю кран и настраиваю необходимую мне температуру, но ждать, пока она наполнится не хочу, поэтому сажусь на ее прохладный бортик и перекидываю ноги, переступая ими уже по щиколотку в горячей воде. С тихим удлинённым выдохом, сползаю по керамическому краю, спиной опускаясь на самое дно почти пустой чаши.
От ласкового прикосновения горячей воды к непривычно натертой, внутренней поверхности моих бёдер, морщусь и закрываю глаза, мечтая отгородиться от нежеланных воспоминаний, но они навязчиво лезут наружу. Оказалось, что за все нужно платить. Пусть и с принудительной подачи, но я сама согласилась побывать в чужой шкуре, поэтому к чему теперь пенять, что она оказалась мне мала. Все понимаю, но бессильные слезы уже раздирают сомкнутые веки, и, в одиночестве, я выпускаю их, разрешая им стекать вниз по моим щекам, помогая наполнять солёной влагой идеально белую, полупустую ванную.