Стянутый мокрой шерстяной тканью узких брюк, член стоит, словно каменный, яйца скрутило до боли и с трудом контролируемое бешенство вязкой лавой течет по моим венам, распирая их от неудовлетворенной похоти. Слышу каждый шорох за треклятой дверью, каждый женский вздох, тихий хрип, барабанную дробь капель воды по стеклянным стенкам душевой кабины… И надсадный вой, от эмоционального тона которого сводит внутренности, словно жгутом, сворачивая их в тугой узел, но не от жалости, а от откровенного вожделения, которое всецело владеет моим затуманенным сознанием…
«… Вы не хотите мне верить, но я не Даша…»
Плевать я хотел «Даша-не Даша», сейчас я был до безумия одержим девушкой за стеной.
Я тоже готов был выть! К чему излишние сантименты?! Ведь так просто распахнуть дверь, в два шага очутиться рядом с ней, чтобы снова бесцеремонно, без излишних прелюдий, рвануть ее бедра в стороны и войти в нее разом, на всю длину твёрдого члена, перенапряженного от острого неудовлетворения. А потом, впрочем, как и всегда, бросить ювелирную безделушку под ноги обезличенной девушки, которая охотно примет этот дар вместо эмоционального оргазма, к которому ее кукольное, идеальное тело абсолютно непривычно. Но здесь и сейчас все пошло в диссонанс с моими привычками. До сих пор чувствую ее мышечные спазмы чувственного оргазма на своих дрожащих пальцах, именно поэтому, я, до непривычной дрожи в ногах, продолжаю стоять на месте и глотать ее тихие полустоны своими приоткрытыми губами, словно ненормальный, пытаясь поймать долетающие до меня всхлипы эмоций, чтобы потом алчно смаковать вкус их звучания у себя на языке…
Воспаленная кожа до сих пор зудит от напрасных ожидании женских прикосновений, поэтому в раздражении, чертыхаясь, отхожу от стены и быстро иду по коридору в соседнюю гостевую спальню. Вспыльчиво дергаю ручку, открываю двери примыкающей к ней ванной комнаты и сразу захожу в душ. Прямо так, одетым, с разодранным воротником неприятно мокрой рубашки, местами прилипшей к телу.
Включаю только холодную воду, и она летит на меня сверху ледяными потоками, смывая испепеляющий жар с перевозбужденного тела. Закрываю свои глаза и поднимаю лицо вверх к бодрящим струям, позволяя им беспрепятственно хлестать по моей коже, наказывая меня за собственную несдержанность.