Напопадали - страница 8

Очнулся Старокожев внезапно, словно вынырнул из-под воды ― первым дело все тело пробило болью, потом она начала стихать, похоже это были фантомные ощущения прошлого времени, когда он умер. Но тогда Николай еще не знал где он очутился. Первый впечатлением от будущего оказалась летающая камера, сильно смахивающая на очень большую пчелу. Потом в мозгу у Старокожева что-то словно щелкнуло и в сознание полилась информация об этом механизме, точнее придатке искусственного интеллекта. Дальше поток знаний начал расширяться ― Николай понимал кто он, где сейчас находится, а лежал он в роботизированной реанимации весь обклеенный регенерирующей пленкой. Может то, что очнулся Старокожев глубокой ночью и решило его дальнейшую судьбу ― поутру в палату к нему нагрянули проверяющие из Материковой безопасности. На голову Кольки Снегиря надели здоровенный шлем и начали допрашивать. Перекрёстный допрос длился часов пять, пока у пролетария не замелькали цветные круги перед глазами. То, что произошло дальше поразило безопасников похоже больше, чем самого Кольку, у которого удивляться сил уже не было. Из железной панели, расположенной в головах у раненого, с чпоканьем вылетел дрон-динамик, завис на уровне физиономий стражей революции и скрипучим старушечьим голосом, от которого сводило зубы, начал объяснять безопасникам как они не правы. Тоном, не терпящим возражений трем здоровенным лбам искусственный интеллект минут пятнадцать объяснял кто они такие есть по жизни, о обрисовывал дальнейшие перспективы их трудоустройства в районах Крайнего Севера, где четыре столба без стен и белые медведи вокруг хоровод водят. Из этого весьма пространного монолога Колька понял, кто заварил всю кашу с необследованным роботом. Мало того, что безопасники здорово обделались, так они еще хотели перевести все стрелки на заводских, и это в условия тотального контроля, когда каждое мало-мальскии значимое телодвижение фиксируется на видео, а при необходимости и с нескольких ракурсов. И в качестве завершающего удара всем троим было обещано внесение в списки доноров для ближайшей трансплантации. После этого стражи революции куда-то потерялись, позабыв снять шлем для допросов с Колькиной головы.

Поднявшийся в коридоре шум заставил Старокожева на цыпочках подойти к двери и посмотреть в видеофон. Кто-то усилено дернул за ручку входной двери, но она оказалась заблокирована, что Николаю показалась странным ― дверь закрывалась автоматически только когда человек находившийся в отсеке засыпал, в другое время в отсек мог заглянуть любой желающий. А тут Старокожев и не спит вовсе, но дверь в его отсек заблокирована. Приглядевшись повнимательней, Николай понял наконец, что происходило в коридоре ― пожаловали мамы Стифлера: так он называл жадных до молодого пролетарского тела стареющих комиссарских жен, которые в последнее время повадились, как лисы в курятник, таскаться к ним на завод. Вот спрашивается, чего этим бешенным бабам не хватает? Ну ладно муж объелся груш ― там охраны полно. Все как на подбор под два метра ростом, умом похоже не все богаты, так для постельных утех этот орган совсем не главный. Нет, надо щемится через проходную, заставлять ту же охрану отлавливать понравившихся особей мужеского полу по коридорам, вести к себе домой, там практически на глазах у утомленного постоянной борьбой супружника предаваться разврату. Со стороны нормального человека бред полный, но кто знает, что твориться в головах местной элитки. Уяснив отсутствия для себя какой-либо угрозы, Николай успокоился и стал внимательнее вглядываться на происходивший в коридоре бедлам. Вот два дюжих охранника поволокли на выход отчаянно упиравшегося Ваську Ноздрю. Нет, у его друга детства, а Колька знаком был с Васькой практически с пеленок, шансов не было никаких ― слишком смазливый, практически универсальный тип внешности на который западали и молоденькие комсомолки, и похотливые комиссарши. Завтра не выспавшийся Васька будет своим нытьем и жалобами на несправедливость судьбы выносить ему весь мозг. Хотя Николай почувствовал некоторое злорадное удовлетворение ― а вот нечего было профессор всякими гаремниками в своем творчестве чрезмерно увлекаться. О том, что друг Кольки Снегиря Васька Ноздря давно уже его хороший знакомый Игнатьев, руководивший в прошлом какой-то заумной кафедрой в университете, Старокожев вычислил почти сразу. Личность Игнатьева как-то быстро начала вытеснять Ваську с его мягким характером. Нет, окружающие грешили на контузию, перенесенную полгода назад, поэтому никто докапываться не стал. С другой стороны, работал Васька по-прежнему хорошо, поведение его от обычного ничем не отличалось и, если не знать его с детства никакой подмены не заподозришь. Шоу в коридоре закончилось, и Николай подошел к монитору, вмонтированному в стеновую панель, чтобы его выключить и прочитав появившуюся надпись практически впал в ступор. На экране было всего несколько слов ― Приветствую тебя ходящий сквозь время.