Интересно, насколько достоверно получилось? Не приукрашивает ли
Наташка внешность парня? Этот уж больно смазлив: правильные черты
лица, брови вразлет, удлиненная стрижка, по-кошачьи раскосые глаза
редкого темно-оранжевого цвета – с ее слов.
— Серьга в ухе! – вспомнила Наташка. – В форме держащейся за
мочку руки! И перстни тоже с черепами, цепи, кожаные всякие
штуки.
Я всмотрелся в лицо гаденыша. Скорее всего, конкретно этот
парень – просто вербовщик, на которого клюют девки. А что с ними
случается потом, он особо и не вникает.
— Боря, сделай, пожалуйста, еще картинки. Раздам
информаторам.
— Окей! – отозвался брат.
Итак, задача номер один – выяснить, причастен ли Наташкин
несостоявшийся кавалер к исчезновениям девушек. Вдруг я вообще
напраслину на парня возвожу? Если причастен, буду копать в этом
направлении, попытаюсь подключить отца. Либо же отец окончательно
для меня умрет – если выяснится, что он в теме. Надеюсь, что нет.
Тогда у него денег было бы побольше.
Если он откажется помочь, обращусь к деду, чтобы подсказал, в
каком направлении двигаться, как себя вести и куда лучше не
лезть.
И снова – автобус, тряска в центр, одни беспризорники, другие,
третьи. Что странно, хоть я раздал им в этот раз только жвачки,
приняли они меня более благосклонно, почти как родного.
Подозреваемого они не знали ни как Сашу, ни как Юрия, но обещали
присмотреться к парням на мотоциклах и переписать номерные знаки, а
девчонки – не говорить Плеши об этой моей просьбе.
Вот уже и шесть вечера. Сперва тренировка, потом звонок бабушке,
и планы на завтра будут зависеть от того, что она мне скажет.
Скорее всего, придется опять с сачком по дереву скакать и ловить
абрикосы. Зато мы теперь богаты! Я смогу сменить драные кеды на
нормальную летнюю обувь!
Вообще все прекрасно сложилось: маминому здоровью ничего не
угрожает, мы богаты, у нас сказочные перспективы и ноль помех. Вот
только Алиса…
Казалось бы, наплюй на малознакомую девицу и живи себе спокойно,
заколачивай бабло, а не могу – ни реальность мне не простит
бездействия, ни совесть. Только представлю, что ждет Алису – и
шерсть дыбом. Вот потому в той жизни я так и не увидел, какой она
выросла – ей не дали повзрослеть, а мать даже шума поднимать не
стала: исчезла помеха, и слава богу.
На тренировке все как будто бы забыли про Алису, даже Рамиль,
который слюни ронял, едва ее завидев. Не стало человека, и место,
которое он занимал, затянулось, как ранка у младенца. Только Гаечка
после тренировки и купания, лежа на прогретой гальке и глядя на
меня, спросила: