Рядом лежала домашняя одежда: от треников, джинсов и толстовок
до футболок, маек и трусов. Отдельно в ящике хранились пачкой
чёрные носки, которые, хвала небесам, даже не нужно было
сортировать по парам, так как они были совершенно одинаковыми.
У шкафа стояли тапочки, а возле книжной полки – рюкзак из
рекламы.
На журнальном столике пара бутылок с водой, у огромного окна во
всю стену – небольшой диванчик с торшером. Видимо, для вечернего
чтения. Самым роскошным предметом был телевизор в стене напротив
кровати. Включался наверняка с браслета, потому что на голосовые
команды не реагировал, а пульта нигде не наблюдалось.
Студенческая комната моего родного мира, которую приходилось
делить ещё с двумя соседями, безнадёжно проигрывала по всем
параметрам. Да и весь наш студенческий быт того времени мог
охарактеризовать анекдот из серии: «Парни, давайте свинью заведём?
Хотя, наверное, не стоит. Всё-таки вонь, грязь. Боюсь, не выживет».
А если все соседи ещё и спортсмены, которые заваливаются с грязной
формой в сумке и не спешат её сразу стирать…
Я подошёл к окну, прикидывая, что в трусах возле него не
походишь, но вспомнил, что окна с другой стороны здания зеркальные,
а значит, какая-то приватность студентам всё-таки гарантировалась.
В самом же холле и в коридоре на этаже приметил несколько камер,
так что наблюдать за нами планировали везде, где только можно за
исключением личного пространства. Ну и на том спасибо, иначе это
всё могло бы слиться в известный в моём мире проект с сомнительной
славой.
Вид из окна открывался на фонтан и прилегающие аллеи, дальше
находилось здание библиотеки. Его несложно было опознать, потому
что по форме она напоминала раскрытую книгу. Да и в брошюре была
фотография. Левее, скорее всего, находились учебные корпуса, а
правее – не то здание больницы, в которой мне выдали браслет, не то
ещё какие-то административные помещения. За библиотекой виднелась
белая статуя или стела. Видимо, какой-то важный монумент,
призванный мотивировать студентов учиться или просто отражающий
чьё-то величие. Рассмотреть не получалось, третий этаж не
предполагал роскошного вида. А вот с «золотых» этажей, скорее
всего, весь кампус был как на ладони.
Из созерцания меня вырвал странный скрежет, доносившийся
откуда-то со стороны вентиляции. В комнате, слава Всевышнему,
имелась личная уборная, а не как в моей прежней общаге – одна на
весь этаж, причём в хлам убитая.