Я грозно потребовал:
— Убрать оружие! Врагов Рейха тут нет. Какого черта вы
целитесь в вашего рейхсфюрера? Как у вас вообще рука
поднимается? Или думаете, я мог причинить вред нашему любимому
фюреру? Пистолеты в кобуру. Шнелль! Или забыли, что вы
ᛋᛋ, а я ваш командир?
Не дожидаясь реакции эсэсовцев, я прошел ближе к Гитлеру, тот
все еще был без сознания, привести его в чувство не удавалось.
Врачи уже закатали Гитлеру рукав и теперь что-то кололи ему,
голова Гитлера уже была перевязана бинтами, которые все пропитались
кровью.
— Ну как он? Он поправится?
Один из докторов поднялся с колен, на которые встал, чтобы
перевязать голову лежавшему на полу Гитлеру.
Доктор отряхнулся, растерянно посмотрел сначала на меня, потом
на Бормана.
— Фюрер назначил меня своим преемником! — объявил я, — И
партайгеноссе Борман слышал его последние слова, и охрана фюрера
слышала! Так что не тяните, докладывайте.
Вообще, раненый Гитлер наверняка имел в виду совсем не это. Он
скорее пытался сказать, что «Генрих напал на фюрера». Но из-за
проблем с речью у Гитлера вышло то, что вышло. Я был намерен
траковать его слова в свою пользу.
— Нужно везти в больницу, — сообщил мне врач, — Череп проломлен,
не буду скрывать: положение серьезное. Требуется операция.
Борман в ярости вмешался:
— Переложите фюрера на диван! Почему он до сих пор на полу?
Доктор мрачно поглядел на Бормана:
— Вы меня слышали, рейхсляйтер. Фюрера нужно везти в «Шарите».
Немедленно, промедление смерти подобно. Там его смогут
прооперировать, а здесь на диване — нет.
Борман кивнул.
Пара эсэсовцев тут же бросилась организовывать перевозку
фюрера.
Но несколько охранников все еще продолжали держать меня на
мушке. Парни выглядели растерянными, это определенно были личные
телохранители Гитлера, проинструктированные получать приказы только
от него. Но фюрер сейчас бы не в состоянии отдавать никакие
приказы.
Однако опасность для меня явно уже миновала. Теперь меня уже не
пристрелят, это было ясно. Самыми опасными были первые секунды,
когда эсэсовцы только набежали сюда. Они могли убить меня чисто на
нервах. Но сейчас их пылкие арийские головы уже охладились. Вот
если бы Борман приказал им застрелить или арестовать меня — они бы
может это и сделали. Но Борман такого приказа не дал. Возможно тоже
был растерян, а возможно у него уже были какие-то свои планы
касательно сложившейся ситуации.