Однако несмотря на полное укутывание в доху, к нашему приезду
все члены настолько одеревенели, что из кузова спрыгивали словно
троица в «Кавказской пленницы» из рефрижератора при замедленных
кадрах. Скорее бы нам сменили эти полушубки и ватные штаны, на
танкистский утеплённый прикид. Там черный цвет замечательно виден
на снегу, хорошо обогревается солнечным светом, и отлично продуман
покрой и утепление куртки.
Те утеплённые штаны с брезентовыми чехлами я никогда не носил,
так как в них неудобно взбираться на столбы, а вот в той куртке
наоборот куда удобнее чем в полушубке, чьи полы болтаются, как не
пришей кобыле хвост. А ещё лицо с носом можно от холода прикрыть
специальным покроем куртки, что исключает обморожение носа и
щёк.
Свои дохи и прочее барахло мы пока оставили в кузове, вместе с
почтой и прочими грузами, а сами отправились греться в помещение.
Капитан сразу поспешил рапортовать о прибытии в штаб. А меня туда
нисколько не тянет. Вот ещё, вытягиваться перед каждым встречным и
козырять, как заводной. Мне и в отведённой для нас комнатушке тепло
и приятно.
Постепенно удалось расшевелить и нашего почтальона, но долго
кайфовать в тепле нам не дали. Капитан отправил почтальона заняться
отправлением и получением почты, а мы поспешили на смотрины
оборудования. Так как процесс обещал затянуться на достаточно
долгое время. Так что почтальон к нашему возвращению успеет
исполнить все свои задачи, и ещё покемарить в тепле.
Он уже служит изрядно и прекрасно усвоил основополагающий
принцип – солдат спит, служба идёт. Да и мы все во взводе связи
были обучены этому с самого начала. Поднять могли среди ночи и
послать на устранение повреждения. А чтобы нам скучно не было -
выдать армейский фонарик с посаженной батарейкой.
Они всегда оказывались таковыми, даже прямо со склада. Словно
кассеты с записями в автомобиле «Бентли», принадлежащем Кроули из
«Благих пожеланий». После пары недель на тех обязательно
оказывались записи группы «Квин». Что сохраняло хоть малейшую
упорядоченность в этой безумной вселенной, подверженной
энтропии.
Ругань с кладовщиками-прапорами, желающими подсунуть худшее, -
привычная армейская зарядка и тоже привносит свою упорядоченность и
постоянство. Я ещё не видел ни одного, чтобы отдал лучшее, а на
складе оставлял себе неисправное. Оно там будет пылится десятки лет
пока не спишется или не растворится в воздусях, но всунуть другим
неисправное – это предмет гордости для «куска»[2].