На восточном базаре процесс торговли - это развлечение для обеих
сторон. И при строгом следовании правилам доставляет удовольствие
как продавцу, так и покупателю. В отдельных случаях процесс
достигает высот искусства. Но здесь таким и не пахло. Противная
сторона не имела ни малейшего представления о правилах благородного
проведения торга, о законах и этике этого процесса.
Короче торговаться с ним по таким законам всё равно, что метать
бисер перед, нелюбимыми всеми истинными сынами востока, свиньями.
Он бы не оценил тонкости и красоты, а только видел бы в торге свою
личную выгоду.
Оттого оставил перепалку на командира, а сам лишь скромненько,
но досконально проверил комплектацию и ЗИП. Испытал технику в
работе и оценил её состояние. Потребовал заменить неисправное и
некондиционное, чем вызвал острую неприязнь, явно написанную на
лице прапора.
С таким дотошным солдатиком тот ещё не сталкивался. Обычно им по
барабану, как оно будет работать, лишь бы принять, поставить печать
и подпись, да быстрее смотаться обратно или с большей пользой
потратить выпавшее свободное время.
Но мне-то на том оборудовании работать и осуществлять
техническое обслуживание оного, и так не отличающегося высокой
надёжностью и отлаженностью механизма. С этим ещё придётся
повозиться самостоятельно, а опыт слесаря-сборщика аппаратуры
придётся очень кстати. Необходимо хорошенько отладить и
отрегулировать, чтобы не рвал плёнок и не заедал.
Таким образом и по причине моей дотошности мы провозились
значительно дольше, чем рассчитывал наш замполит. Так что он
оставил меня самого разбираться с кладовщиком, и направился в
политотдел решать свои более глобальные вопросы.
Прапор ждал этой минуты цiлу годину[3], и сделал попытку меня
построить. На дурачка решил взять. Я отвечал ему исключительно по
уставу, но не уступал ни пяди родной, завоеванной с боями
позиции.
В конце концов даже ему надоела эта перебранка, и решил
побыстрее избавиться от таких посетителей, занявшись другими более
полезными для сердца и души делами. В нашем городе такое называют
гешефтом[4]. А в армии хомячеством, ведь тот, как известно, всегда
тянет всё в норку, и побольше набирает в защёчные мешки.
Когда бурные споры попритихли, явился капитан Божедомов и тем
избавил прапорщика от моего присутствия. По взглядам последнего я у
него продвинулся в самый верх списка антипатий, и теперь даже зимой
снега не допрошусь, хотя бы им обильно засыпано всё вокруг.