В полночь выхожу из своего добровольного заточения. Когда вчера бродила по дому, случайно забрела в комнату, которая, как сразу поняла, принадлежит Ериханову. Догадалась по личным вещам. И по холодному, минималистичному интерьеру.
На мне лишь тонкая полупрозрачная ночнушка на тонких бретелях, и трусики.
Я задумала нечто невероятное.
Мне нечем купить защиту. Ничего нет, кроме невинности. Которую готова предложить…
Он меня хотел. Вчера, по крайней мере, я почувствовала… Всего на пару секунд Ериханов вжимался в меня своим телом, демонстрируя твердость…
Я должна сделать так, чтобы не отказал. Быть послушной, делать то что ему понравится. При том что я понятия не имею, что надо делать.
Боже. Я в ужасе. Ноги не идут, вот-вот рухну.
Но продолжаю двигаться вопреки всему.
Толкаю дверь в комнату Давида и замираю на пороге. Застаю момент, когда он только после душа. В одном полотенце на бедрах, другое держит в руках, вытирая волосы. Застывает и смотрит на меня пристально.
Только не издевайся, не смейся надо мной, – молю мысленно. Этого мне уже не выдержать. Сломаюсь.
Умоляю, не ломай меня. Просто возьми, делай со мной что хочешь... А потом спаси моих родных.
– Что за вечерний визит? – голос Давида звучит абсолютно ровно. Я безумно благодарна ему хотя бы за это. Что не начинает издеваться… Ведь понимает, что на покаяние пришла. Наверняка догадывается.
– Я пришла поговорить, – произношу каким-то не своим, излишне хриплым голосом.
– Забавно. Раньше бегала от меня, и вот до чего мы дошли, – ухмыляется в ответ.
– Мне можно… войти?
– Давай.
Вхожу, замираю в центре комнаты. Оглядываюсь по сторонам, рассматриваю стены, предметы интерьера, мебель. Что угодно, лишь бы на полуголого мужчину не смотреть.
– Я хочу спросить, – решаюсь наконец продолжить. – Если бы я не убегала от тебя. Если бы попыталась помочь тогда, когда ты об этом просил. Марина смогла бы избежать того, что произошло с ней? – спрашиваю хрипло. Заставляю себя посмотреть прямо на Давида. Не отвожу взгляда от его лица.
– Блядь, если бы я знал, – Ериханов резко отбрасывает полотенце, которым вытирал волосы. Садится на край постели. Прячет лицо в ладонях. Сейчас он выглядит старше чем обычно. Кажется смертельно усталым. – Зачем спрашиваешь? Для очистки совести? Марина никогда не станет тебя винить ни в чем. Блядь, она даже Егора не винит. Иногда она кажется мне блаженной.