Но в памяти зеркального коридора хранились и мои
рваные выдохи, и тихие стоны, когда в очередной раз кончал, когда в летнюю жару
она раскрывалась, сбрасывая тонкое, расшитое покрывало… И я видел все… все…
Я мог забрать ее прямо сквозь зеркала. Взять, сделать
своей во всех смыслах слова. И неважно – хочет она или же нет! Но почему-то
этого все же не делал.
То ли из-за ее мужа, хотя какой он там муж? Они все
чаще разговаривали сквозь зубы, и все реже устраивали марафоны в постели.
То ли из-за ее сына – замечательного мальчишки, за
которым мне просто нравилось наблюдать.
Как он лепит фигурки из пластилина. Такие живые, такие
красивые, интересные! Как он азартно клеит бумажные домики! Тонкие, изящные и
аккуратные!
Как с мамой занимается йогой!
Гатрикс! Я влез в ее жизнь с головой! А она обо мне
даже не знала. Даже не представляла, что я существую.
А я все чаще в зеркальном коридоре видел ее, наблюдал,
воображал, как заберу. Как вытащу сквозь зеркало в свой мир и… Вначале, конечно
же, отымею как следует. Чтобы еле ходила, едва могла двигаться!
А потом… потом…
…Разлом ширился. Я сканировал его зрением
бессмертных, собирал данные и чертил карты. А затем снова сосредотачивался на
ней.
Она стала моим сладким безумием. Отчаянным наваждением.
Острой, железной, непререкаемой жизненной необходимостью. Я не мог не
посмотреть на нее ночью.
И она, как нарочно, спала голой.
Лабиринт намного хуже работал днем. Солнца разных
миров прогревали мистическое место, искажая пропорции и времена. Поэтому лишь
ночью мы могли получить достоверные результаты.
И именно ночью она была обнаженной.
Сегодня все происходило, как и всегда.
Я отследил очередные разломы в пространстве. Новые движения
разрушительной бурой материи. Которая, как плесень, разъедала Галактики...
И… увидел ее. Инстинктивно к ней потянулся. Коснулся
зеркала, словно бы невзначай…
Гладкая поверхность стекла начала колебаться, затем покрылась
крупными волнами…
Они будто прибывали откуда-то снаружи и вспучивали
серебристую гладь…
Зеркальный коридор резко пришел в движение. Неожиданно
ожил без всяких причин. Как правило, он так реагировал на вмешательство древних
в свою работу. Но их давно уже не было в нашем мире. С тех пор как последний
древний погиб, я не наблюдал ничего подобного от коридора.