— Глеб, поцелуй меня, — попросила Олеся.
— Лисен, мне некогда, — Глеб похлопал ее по руке. — А это что за чушь? — муж поднял с дивана книгу, которую читала жена: — «Палач». Здесь хранятся ключи от счастья, — прочел он название и блурб[26] книги. — Бред какой-то… Сочетание несочетаемого.
Достав телефон и начав набирать чей-то номер, Глеб исчез в коридоре.
— Сам ты бред, — обиженно прошептала Олеся.
Новое задание обещало «порвать» все предыдущие. Сначала на парковке на Новой Риге за МКАДом[27], где была назначена встреча с новым героем шоу, в машину телеканала села пара мрачных типов. Олесе и оператору завязали глаза, переместили в другую машину и отвезли дальше за город.
В просторном особняке, почему-то в помещении неработавшей сауны рядом с бассейном им было велено взять интервью у бывшего работника ФСИН[28] по делу некой цыганки, попавшей, будучи беременной двойней, в центральное СИЗО[29] города Тулы за якобы торговлю наркотиками. Со слов этого самого работника цыганка отказывалась признавать вину. Для «урегулирования конфликта» с цыганкой в СИЗО была вызвана акушерка, с помощью медикаментов спровоцировавшая у женщины преждевременные роды, в результате которых один ребенок умер. Второго же забрали в тюремное отделение малютки.
— Ничего не понимаю. Цыганку ведь должны были оставить дома под подписку о невыезде и дать спокойно родить, — от страшного рассказа кожа Олеси покрылась мурашками.
— ИМ было важно выбить из цыганки нужные показания, — интервьюируемый сделал акцент на слове «им».
— Но ведь женщина, признав вину, сядет лет на. дцать.
— Конечно. Дело будет раскрыто. Цыганка сядет. А ОНИ получат бонусы от вышестоящих. В этом и соль.
— И что с ней сейчас?
— Цыганку по-прежнему держат в СИЗО. Малыша отдельно. Так будет до тех пор, пока ее не сломают и она не подпишет бумаги.
— А мы чем можем помочь?
— Если материал покажут на центральном канале, есть шанс, что власти возьмут ситуацию на контроль. В СИЗО поедет проверка. Цыганку, как вы и говорили, отпустят домой под подписку. И, возможно, ребенок к тому времени еще будет жив, и его отдадут матери.
— Понятно. А вам это зачем?
— У меня свои счеты с бывшими коллегами. Вас это не касается. Когда будете давать меня в эфир, лицо надо заблюрить[30], а голос изменить.