Парнишка перестал выкручиваться и глаза его заблестели: -
Взаправду возьмёте!?
Тут Мы дружно захохотали. И я, утирая платком выступившие слёзы,
сказал: - Это, брат, ещё заслужить надобно. Сначала вступить...
Сколько тебе годков?
- Почитай девятый пошел.
- Знать восемь. В "Орлята". Это у соцарицы. Потом пионеры, затем
РИМсомольцы. Под её началом сдадите нормы ГТО. Ну, ты-то сдашь, - Я
посмотрел на него оценивающе. И про себя подумал: "Наверное, будем
действительно из ребятишек формировать отряды будущих рабочих и
бойцов".
Краем глаз замечаю, как Петька сжав губы исподлобья сверлит
глазёнками плененного и догадался, с кем он повздорил. А вслух
говорю: - Но это потом. А сейчас давайте-ка колитесь, что тут не
поделили?
Петька, с всклокоченными волосами упрямо вскинув подбородок,
звонко возмутился:
- Зажилить хотели! - Я поднял ладонь, чтобы он не продолжал.
Мальчишка дисциплинированно умолк.
Протороторив, Петька, с праведным видом распахнув глазёнки,
уставился на меня.
Прыткий мальчишка сделал скучающий вид, но зыркал по сторонам,
выжидая, когда конвоир ослабит бдительность, а там уж вывернуться и
задать стрекача. По этим признакам я угадал в нём Петькиного
противника.
На полголовы выше, но менее упитанный и явно подвижнее крепыша
Петьки.
Надо сказать, опасения мальчишки имели под собою почву, мне едва
удалось сдержать напор Резанова, рвавшегося к управлению нашим
общим телом. "Сергей Юрьевич, надобно немедля высечь паршивца! Чтоб
другим неповадно было!" - шипел и клокотал хозяин моего тела. -
"Погодь кипятиться, Николай Петрович! - увещевал я, - Неужто ты
хочешь вырастить из Петьки барчука? Себя-то вспомни!" - мои
урезонивания малость охладили пыл Резанова. Он взял себя в руки:
"Тебе-то хорошо говорить, это не твой сын, - но, устыдившись
последнего порыва, спросил: - А что ты предлагаешь?" - "Я среди
таких пацанят вырос. И предлагаю не заступаться за мальца, а
подсобить ему самому постоять за себя. - Это как? - настроился на
деловой лад командор. - А не мешай, увидишь".
И киваю Петьке: - Так, тебя мы услышали. А ты что скажешь? -
повернул я голову к непоседе, - Как звать-то тебя?
- Ну, Пашка, - нехотя буркнул тот.
- Павел, значит. Так-так-так... А что ты, Павел, скажешь?
- А чего он? - с жаром затараторил парнишка, - летяга это наша!
Она к нам прилетела! На нашу Землю! Значит наша! - и он разжал
кулак, показал обрывок крыла.