Стекла джипа лопнули с громким хлопком и темнота, метнувшись
через них наружу, оказалась громадным, антрацитово-черным зверем.
Налетел порыв ветра. Ветви заколыхались, осыпая все вокруг снегом,
который закружился, превращаясь в мощную вьюгу, и сквозь молочную
пелену над желтыми, словно противотуманки, глазами зверя вспыхнули
два ярких изумрудно зеленых. Понимая, что надо валить Старшина
рванулся в сторону, чтобы уйти с того места, где его последний раз
видели, но ноги увязли в снегу настолько, что получилось только
упасть, причем под глубоким и мягким на вид сугробом оказались
весьма жесткие, крашеные рыжей краской доски, об которые он
звезданулся локтем так, что искры из глаз полетели, выругался,
попытался отползти и только потом осмотрелся.
Часы на тумбочке показывали без пятнадцати пять. Немного
подышав, чтобы прийти в себя, Тарасов размотал с ног накрутившуюся
на них простыню, встал, потирая ушибленный при падении с койки
локоть, и побрел на кухню. По идее, можно было еще подремать, но
сон после такого не шел. Поставив чайник, он убрал со стола остатки
вчерашней посиделки с Комбатом, нашел сигареты, прикурил от плиты,
чтобы сэкономить спичку и сел на табуретку возле форточки.
Дура-а-ак… Какой же он дурак! Эта зверюга и эта тварь — он их
уже видел! Так же во сне, но не придал значения! Но если их хер
забудешь, то вот остальные детали… Вроде район очень похожий на
тот, где у него квартира. Во всяком случае пейзажи характерные…
Вороны… одна из них что-то ему принесла. Крестик? Нет — руну из
крестика. Руну «Мир» - символ мирового древа. Либо мудрость и
защита, либо обман и самообман. Трактуй как хочешь. А «живица»,
если верить Митрофанову, это его смола. Интересно… хотя че
интересного? Нихрена пока не ясно! Череп, руки по локоть в крови.
Если сон вещий, то ничего хорошего не предвещает. Надо бы хоть
сейчас, пока не забыл, все записать…
Найдя блокнот, Старшина принялся фиксировать подробности, но тут
в окно кто-то постучал. Выглянув, он увидел прапорщика Тынуэуева,
который, держа в руках сухую ветку, настойчиво долбил ей по
стеклу.
- Привет, Валер! - встав на табурет, Тарасов высунулся в
форточку. - Случилось чего?
- Не спишь?
- Ну как видишь…
- Пошли, че покажу! Пошли, айда, пошли!
- Дай хоть одеться!
Тынуэуев терпением не отличался, так что одеваться пришлось под
долбежку в стекло. Утро и без этого не задалось, поэтому, выскочив
на улицу, Старшина не смог сдержать раздражения.