Раньше приглашали ее. Теперь приглашала она.
- Оставь его у себя, Кэтсуми.
- Но почему?
- Я оставлю все здесь после свадьбы. Мне дозволено будет оставить
только белое кимоно, в котором пойду в храм, - пояснила Нори, печально
улыбнувшись, и накрыла мою ладонь своей рукой. – Мой жених не хочет, чтобы я
носила восточную одежду на его родине.
- О, Нори! – вскричала я, пораженная до глубины души. – Что же там
носят?!
- Бесстыдные короткие туники и тоги. Это такие плащи… - попыталась
объяснить Нори, но у нее тут же сел голос от волнения. – Неважно. Если тебя
сосватают за западника, то все объяснят, а если нет, то о таком можно и не
знать. Верно?
- Да, - я несмело улыбнулась.
- Мы бедные люди, Кэтсуми, но я бы хотела оставить тебе мои лучшие
кимоно.
Именно в тот момент, наблюдая, как она извлекает из сундука стопку
аккуратно сложенной одежды, я почувствовала щемящую боль в груди, тревогу и
страх, а на глазах выступили слезы. Видимо в тот момент я поняла, что видимся
мы в предпоследний раз. Господин Элтон Визенгот пожелал как можно скорее
провести свадебный обряд и торжество. Через день после девичника.
Кто мы такие, чтобы противиться его воле?
- Я никогда не забуду тебя, милая Нори! – воскликнула я со слезами на
глазах, и кинулась, чтобы обнять ее.
Мои опасения сбылись.
На свадьбе жених держался отстраненно и холодно, смотрел на невесту
свысока. У невесты же дрожали губы, а глаза блестели от слез. Ей не оставили
выбора и заставили сказать «да». Ради семьи. Ради всего восточного края
Донгмин.
Родители собирались поехать в Поднебесный край, чтобы проститься с
Нори, но им пришло сухое официальное письмо на старом папирусе, о том, что ее
больше нет.
- Это он загубил нашу дочку! – сказала мама с горечью в голосе. – Он
ненавидит нас, восточников! Он не хотел мира!
- Уймись, женщина! – раздраженно сказал отец. – Нори задохнулась ночью!
Она захворала незадолго до свадьбы, у нее был кашель!
- Но на свадьбе она была здорова.
- Молчи жена! – в сердцах прикрикнул он. – Не говори ничего об этом,
если не желаешь навлечь на наш дом беды!
Потом отец посмотрел на нас с Кентой – напуганных, растерянных,
забившихся в угол, и сурово обронил мрачным голосом:
- И вы тоже молчите.
***
Нас с Кентой усадили на скрипучие
старые стулья, выставили вокруг нас охрану полукругом. И еще два человека
встали возле двери, чтобы всех впускать и никого не выпускать. За стенами дома
бесновались люди, которых подняли средь ночи и повели искать убийц. Они хотели
отомстить хоть кому-то за свои отобранные часы драгоценного сна.