И оттого я ещё сильнее жаждал крови.
Сосредоточившись, я старательно отфильтровал студентов и
прислугу в ближайшей округе, «отсекая» всех слабее определённого
уровня, плюс тех, кто находился в соседних и не только домах. После
этого незамысловатого шага я получил вполне удобоваримую картинку:
три мощных псионических сигнатуры на севере, две на востоке, две на
западе и одна на юге. Плюс немалое количество сопровождающих их
простых людей: тринадцать человек. Пятеро держались вдалеке и
отдельно, в парах с как будто пытающимися скрыться от моего взора
псионами, вероятнее всего, пробойниками. Это косвенно подтверждала
и неадекватно быстрое уничтожение моего охранения: лоб-в-лоб их
вряд ли смогли бы взять так просто.
Слишком много врагов, чтобы не попытаться использовать своё
единственное оружие дальнего боя: телепатию. Сознание и так уже
было ускорено до предела, и титановая шестерня моего разума
пребывала в полной готовности размолотить что и кого угодно.
Оставалось лишь потянуться ко всем моим жертвам разом, прислушаться
к ним, убедиться, что они источают лишь истовое желание выполнить
приказ или убить, коснуться их… и оскалиться, ведь теперь в стане
врага на тринадцать человек меньше. Зато псионы резко, с небольшой
задержкой ускорились, что требовало ответных действий и от меня
тоже.
И хоть мне нормальной базы по бою не дали, я всё ещё мог
импровизировать, полагаясь на свою универсальность и голую
мощь.
Вокруг моментально сформировалась искажающая свет сфера
диаметром в десяток метров, сразу пришедшая в движение и начавшая
стремительно смещаться относительно меня. Вместе с тем я постарался
наполнить её внутренности энергией, намереваясь тем самым забить
чувства сенсоров на случай, если таковые найдутся и начнут бить
«вслепую». Небольшая манипуляция с пиро- и криокинезом вдобавок
накрыли окружающее пространство огромной плотности паровой завесой,
являющейся следствием воздействия, и потому для пробойщиков как бы
неуязвимой. А дальше, когда моя сфера и телекинетические жгуты,
наполняющие её, начали рассыпаться под действием «скрестившегося»
на мне подавления из нескольких источников, я вместе со своей
драгоценной, подвешенной за спиной ношей прямо сквозь горящие стены
вырвался на дорогу и резко сменил курс, нацелившись на противника,
идущего на сближение прямо по дорожному полотну и близлежащим
зелёным насаждениям. Только там я мог ударить, рассчитывая поразить
сразу двоих, и не задеть при этом дома со студентами внутри. А бить
я решил, совмещая две полезные вещи: уничтожение живой силы врага и
смену навязанного мне поля боя на иное, менее людное, как,
например, ближайшая часть парка.