Совсем другой разговор, правда же?..
Чем больше субъективных дней я проводил за развёртыванием
заранее подготовленных конструкций в своём разуме, тем чётче
становилось понимание того, что всё это «спрессованное» добро со
стороны, да на контрасте с тем, что тут было несколькими реальными
днями ранее, не заметил бы только слепой. Фундамент, в котором я
скрывал заготавливаемые конструкты, ощущался совсем по-другому.
Глубже, насыщеннее, сложнее. Многократно сложнее: на интересные
решения я не скупился, и ограничений во времени, можно сказать, не
ощущал тоже. Потому выходило всё так, что сам по себе нынешний
фундамент был даже более пугающ, чем то, во что он должен
превратиться уже в ближайшие объективные часы. Просто потому, что
сейчас всё самое сложное в фундаменте всё-таки проглядывалось, а
потом оно будет скрыто за стенами бастионов моего разума.
Так или иначе, но более не оставалось сомнений в том, что
опасение, источаемое комиссаром Белёвской, было вызвано именно тем,
что она сопоставила прошлое с настоящим. Банально прикинула,
сколько времени на проведённые мною махинации должно было уйти у
обычного телепата, присмотрелась получше… и испугалась. Даже со
скидкой на опыт и систематическое образование, – которое я тоже
отчасти получил, – я проделал огромную, прямо-таки колоссальную
работу. Добавьте к этому изначальные масштабы моего развивавшегося
не один век разума, и получите нечто впечатляюще-пугающее.
Благо, впечатляющего было больше, судя, опять же, по эмоциям
девушки. Я бы почувствовал настоящий испуг или пропитанное ужасом
удивление, так что монстра во мне не видят. Уже плюс,
собственно.
Но вот объяснить то, откуда появились готовые к развёртыванию
конструкты будет практически невозможно. Они слишком сложны сами по
себе, так как я рассчитывал придержать их до той самой поры, когда
ко мне в голову уже никто вот так не постучится. Не вышло:
маскировку раскрыли так, словно её не было вовсе, – да и от
маскировки у моих методов оказалось только название, – и теперь мне
не оставалось ничего иного, кроме как возвести-таки свой бастион и
скрыть внутри все самые сложные элементы, в нынышнем виде
проглядывающиеся буквально везде. И не спрашивайте, почему я не
предусмотрел внешний слой «обыденной простоты». Просто не подумал.
Ошибся. Такое бывает, если начинаешь считать себя кем-то из ряда
вон выходящим. Зазнался, и теперь вынужден на скорую руку
доделывать то, на что, по-хорошему, нужно раза так в три больше
времени.