— В тумбочке его удостоверение. Я
сам видел, что участкового когда с операции привезли, то сестричка
его корочки туда и поклала.
«Политотделец» затих на пару секунд,
но потом снова принялся орать:
— А почему служебное удостоверение в
тумбочке?
— А куда его лейтенант денет? В
задницу сунет?
Ух ты, так это ж тишайший учитель
черчения.
— Слышь, гражданин, а ты не
нарывайся, — с угрозой в голосе сказал товарищ из
«политотдела».
— А я и не нарываюсь. А вот
некоторые сотрудники милиции, которые с порога гражданам хамят —
они точно нарываются.
— Да я тебе дед, еще и хамить не
начал, — самодовольно сообщил «политотделец». — Вот, упеку тебя на
десять суток, тогда не будешь пасть разевать, когда не
спрашивают.
Тимофей Данилович, кряхтя спустил
ноги с кровати, засунул ступни в казенные тапочки и, баюкая руку,
до сих пор находившуюся на перевязи, подошел к моей кровати.
Остановившись напротив моего «дознатчика», сказал:
— Так говоришь, на десять суток
упечешь? А жопа у тебя не треснет? А вот я в горком партии жалобу
напишу, тогда и посмотрим — начал ты мне хамить, или нет? И могу ли
я пасть без твоего разрешения раскрывать? Если ты сотрудник
милиции, то вначале должен представиться, а граждан, которых ты
защищать должен, называть строго на вы.
— Шел бы ты дед ... то есть, шли бы
вы дедушка к себе, да не вмешивались, — посоветовал «политотделец»,
слегка сбавив тон, но отставного учителя уже понесло:
— Парня в больницу привезли, с
ножевым ранением. А ты, вместо того, чтобы расспросить — как дело
было, начал на него бочку катить.
— Слушайте, дорогой товарищ...
Старый учитель по сравнению с
крупным политотдельцем выглядел как цыпленок против петуха. Петух —
он и сильнее, и крупнее, но только почему-то испугался
цыпленка.
— Что, слушайте? — попер на дяденьку
отставной учитель. — Я сам капитан в отставке, фронтовик. У меня
два ордена, а ты мне тыкаешь. Да еще на десять суток грозишься
упечь. Может, я с самим Дрыгиным в одном полку
служил[1]? Да я не в горком, я в обком,
да не жалобу накатаю, а сам в приемную Дрыгина позвоню, скажу — что
у нас за милиционеры такие служат, которые к своим товарищам,
которые младше по званию, обращаются, словно к скоту, а к больным
ветеранам грозятся применить физическую силу. Посмотрим, что первый
секретарь скажет, если узнает, что фронтовику грозятся сутками,
словно какому-то хулигану.