Я старательно заполнил ненужный мне
теперь акт, подписал сам и дал Васе расписаться. Тот поставил
витиеватую закорючку (не по-узбекски ли?) и аккуратно подписал
сверху листа — «Копия». Ну, не зануда ли?
Душевно поблагодарив «разрешителя»,
я удалился. Бинго! Пока всё идёт так, как надо.
Значит, что мне известно про моего
потенциального душегуба? Фамилия и адрес. Пятнадцать суток дают не
часто, а если дали — стало быть, заработал. И про ружье, которое я
изымал — про это тоже знаю.
Теперь — а что я не знаю? А я не
знаю, что это за личность. Теоретически, мог он свои сутки
заработать случайно, а сам по себе — милейший человек. Я ведь могу
и ошибаться. Не факт, что злоумышленник решил отомстить участковому
за изъятие ружья. Получается, надо его проверить по месту
жительства.
Общеизвестно, что лучшим другом
участкового инспектора являются бабушки у подъездов. Понимаю, что
полученная от них информация не может стать доказательством ни для
прокуратуры, ни для суда, но нам этого и не нужно. От нас, как
правило, требуют предоставлять характеристики некоторых граждан, а
кто этих граждан лучше всего может знать? Правильно — бабушки,
которые целый день сидят у подъездов, чешут языками и от
пристального взора которых не укроется ничего. Ни очередной хахаль
Нюськи-парихмахерши, ни фингал, поставленный своей супруге тишайшим
Федором Михайловичем — не Достоевским, а инженером со ЖБИК, ни
пьяный дебош старшеклассников. То же самое, если жилец исправно
здоровается с бабками, выносит мусор и ни разу не был замечен в
нетрезвом виде. Или замечен — но так, по мелочи.
Кто-то мне скажет, что маньяки по
месту жительства характеризуются положительно. Не спорю. Но сколько
их маньяков-то существует? Я за свою практику встречал лишь
двух.
Череповецкие бабульки отличаются
разнородностью «социального состава» и происхождения. Здесь имеются
и коренные «черепанки», помнившие если не городского голову, то
установление Советской власти, есть бывшие «вербованные»,
переехавшие в город после войны и принявшие участие в грандиозной
стройке, есть и те, кого дважды переселяли из собственных жилищ —
первый раз, когда заливали Рыбинское водохранилище, а во второй —
когда из-за строительства новых микрорайонов деревянные дома шли
под снос. Имелись и бывшие деревенские бабульки, которых дети
перевезли в Череповец, чтобы получить квартиру побольше.