— Серега-то, как у него ружье изъяли
— вон, на тебя похожий милиционер приезжал, так и сказал — мол, я
эту суку лягавую удавлю. Мечтал до осени дожить, в лес сходить.
Авось, пить бы бросил, так и Полина бы вернулась.
Значит, я ружье изъял как раз в
разгар весенней охоты, лишив Бурмагина сиюминутного счастья. Отчего
тот и слетел с катушек. Значит, я еще и виноват, что он пить не
бросил? Ну и ну.
Постаравшись запомнить лица бабулек
— вдруг пригодится, повздыхал и засобирался обратно. Как говорится
— все ясно. Угрозы, которые слышали бабушки к делу не пришьешь, да
и не факт, что они потом свои слова повторят «под протокол, но
главное я уже понял. Гражданин Бурмагин решил мне отомстить именно
за изъятие ружья. И проделал все очень грамотно.
Но вот что интересно — кто у него
был в напарниках? Ведь должен иметься и второй. Тот, что меня
отвлек.
Окрыленный своим открытием, я пошел
обратно, в родную общагу. Однако, так просто дойти до нее не
получилось, потому что на повороте меня остановила молодая
женщина.
Полненькая, в ситцевом платье. В
двадцать первом веке эту ткань отыскать сложно, а в семьдесят
шестом материал считался дешевым. У нас почти все девушки и женщины
ходили в ситчике, хотя и считали, что кримплен — это круче. Для
невесты пределом мечтаний было идти под венец в кримпленовом
платье.
А это у нас кто? Судя по тому, что
целеустремленно идет мне навстречу, кто-то из знакомых. Но кто
именно? Точно, что не дама моего сердца, такая имелась одна, так и
та недавно меня покинула. Возможно, что с моего участка. Да, точно.
Показалось даже, что лицо знакомое. Но как зовут, что случилось —
не помню. Надеюсь, не какое-то срочное дело? Так я все равно нынче
на больничном.
Женщина в ситцевом платье
остановилась напротив меня, загораживая дорогу.
— Алексей Николаевич, как тебе не
стыдно!
— Во-первых, здравствуйте, —
дипломатично отозвался я. — А во-вторых — за что мне должно быть
стыдно?
Но про себя я уже догадался, что это
чья-то обиженная жена, приходившая ко мне с жалобой на мужа. У меня
таких дел — вагон с прицепом. Но помнить каждое такое дело, да еще
и случившееся сорок с лишним лет назад — не реально. Немного
покоробило слух, что обращается на ты, но для того времени — это
нормально. Уже хорошо, что называет по имени и отчеству, а не
кричит — эй, участковый.