Но для этого требовалось получить
печальный опыт. Из всех моих знакомых, что получили ранения при
исполнении служебных обязанностей, только трое пострадало от рук
преступников, а все остальные — от пьяных мужей, либо их жен. Но
где в семидесятые годы бронежилеты, спецсредства, вроде
дубинки?
— Нет уж, вам надо было с самого
начала определиться, — строго сказал я. — Либо заявления на супруга
не писать, либо, если писать, то понимать, к чему это приведет. Ваш
муж — человек взрослый, а я не воспитатель из детского сада. Если
мне заявление поступило, я должен меры принять, а не сопли ему
утирать.
А еще — начальство меня не поймет,
начни я стращать дебоширов (я представил себе «козу», какой пугают
младенцев) вместо принятия реальных мер по зарегистрированному у
секретаря заявлению.
Хотя, чего уж греха таить, бывало
по-всякому. Бывало, что и я заявления отправлял «майору
Корзинкину», нигде их не регистрируя. Опыт старших товарищей, да и
свой, пусть и небольшой, так сказать, «сын ошибок трудных»,
подсказывал. Если тебе в руки заявление принесли, скажем, на
опорник, так не беги сломя голову в отделение его регистрировать. А
то штемпель поставишь, а потом не знаешь, как это заявление
списать. Уж и оппоненты помирились давно, а в бумаге такого
понаписано, что обе стороны подлежат расстрелу, не меньше. Вот и
маешься, время без толку тратишь. А так конфликт разрешил по факту
— и хорошо. А «майору Корзинкину» — не просто бумажку страшную, а
лучше пепел от неё, чтобы ни слуху, ни духу. Тут, правда, нечего
будет учесть в графе «разрешено заявлений», но ты уж выбирай, что
важнее. Однако, я отвлёкся.
— Если нас с очереди снимут, то я,
товарищ участковый сама к тебе жить перееду и детей привезу, —
пообещала женщина.
Она что, считает, что у меня
отдельная квартира? Впрочем, сколько раз я уже слышал нечто
подобное. И покойников обещали привезти, и хулиганистых ребятишек
(а это вообще не моя епархия, а инспекторов детской комнаты — тогда
ещё именно так назывались), а один ревнивый супруг, обиженный тем,
что советская милиция предлагает ему оформить развод, а не
собирается проводить беседу с его гулящей женой, призывать женщину
к порядку, собирался притащить ко мне на дом и свою жену, и ее
любовника.
Вот тут главное не спорить.
— Хорошо, — кивнул я. — Приезжайте,
перевозите, авось на моих двенадцати метрах вы все разместитесь.
Туалет, правда, и все прочее в конце коридора, но ничего, по
очереди станете ходить. — Посмотрев в печальные, но еще сухие глаза
женщины, посоветовал. — Когда супруга на товарищеский суд позовут,
вы тоже являйтесь. Скажите — дескать, я сама во всем виновата, это
я напилась, мужа била, а когда соседи пришли, то стыдно стало,
поэтому пошла к участковому.