— И вас после этого всего лишь изгнали?! — изумился Хеннор. — У
нас вас тихо удавили бы, пока не успели проговориться.
Ронгедормские магистры, или как их там, очень гуманно с вами
обошлись, молодой человек.
— Может быть... — сжал кулаки Кенрик. — Но отец...
— Ваш отец поступил абсолютно верно, — насмешливо бросил
допросчик. — Если бы вы немного подумали, то и сами поняли бы
это.
— Верно?! — расширились глаза юноши. — Почему вы так считаете,
почтенный? Ведь он предал родного сына!
— Давайте разберемся, — еще более насмешливо предложил да-нери
Хеннор. — У вас есть братья или сестры?
— И те, и другие...
— Все ясно. Теперь предположим, что ваш отец не донес. Вы
рассказали бы о своих находках друзьям или приятелям?
— Ну, наверное...
— Вот видите? — усмехнулся допросчик. — Из этого следует, что по
городу пошли бы ненужные слухи. И кто-то другой обязательно довел
бы их до сведения магистрата. Там быстро выяснили бы источник. И
нейтрализовали его. То есть, всю вашу семью либо обвинили бы в
предательстве и казнили, либо тихо уничтожили бы. А так обошлось
только вами. И то — вас даже не казнили, а всего лишь изгнали. Что
же получается? Да, лично вас отец предал, но спас тем самым
остальных своих детей. Как бы вы сами поступили на его месте?
— Не знаю... — пролепетал юноша, никогда до сих пор не
смотревший на происшедшее с такой точки зрения.
Перед его глазами стояло виноватое лицо отца. Лицо, в которое
он, уходя, плюнул с презрением. А дело-то вон в чем... Папа младших
спасал... Трое Благословенных! Ну почему этот мир так гнусен?!
Почему ради того, чтобы спасти одного, нужно предать другого? В
ушах звучали едва слышные слова: «Прости, сынок... Я не мог
иначе...» А он в ответ плюнул и проклял... Сказал, что у него нет
больше отца. Гроша не взял, швырнув протянутый им кошелек в пыль, и
ушел не оглядываясь. И как же Кенрику сейчас было стыдно...
— Вижу, поняли кое-что, — да-нери Хеннор отметил заалевшие щеки
юноши и снова усмехнулся.
— Понял... — с трудом выдавил тот.
— Хорошо, с вашим изгнанием из Ронгедорма все ясно, хотя мы к
нему еще вернемся. Когда это произошло?
— Примерно пять лет назад.
— И чем вы занимались эти пять лет? Почему вам пришло в голову
покинуть родную каверну?
Кенрик тяжело вздохнул и приступил к рассказу. А рассказать было
что: и голодал, и холодал, и бит бывал, и в тюрьму попадал — слава
Троим, ненадолго. За бродяжничество. Выжить, как ни странно,
помогла грамотность — грамотных людей в родной каверне было мало,
писарей не хватало. Но он нигде не чувствовал себя дома и через
несколько месяцев, немного заработав, снова срывался с места и
пускался в путь. Так постепенно и добрался до самой крупной страны
в родной каверне — Торийского царства.