Она терялась, когда на нее смотрели.
Вот так и все сразу.
И…
- Быть может… - голос Вещерского звучал мягко, и от этой
мягкости у Василисы мурашки по спине побежали. – Не стоит спешить…
ситуация, конечно, до крайней степени неприятная, но и выход можно
найти иной. У меня есть… старый приятель… человек в высшей степени
порядочный… но, к сожалению, в силу определенных обстоятельств
оказавшийся в не самой простой жизненной ситуации.
- Нет, - Василиса впервые позволила себе кого-то перебить. – Я
не хочу замуж. Ни за вашего приятеля. Ни за кого другого…
хватит!
Получилось, пожалуй, куда громче, чем следовало бы.
- Я устала.
- Вася, - Марья умела смотреть так, что руки леденели. – Подумай
хорошо. Уедешь? Все решат, что ты и вправду виновата, раз
сбежала.
Василиса обняла себя.
Она не сбегает.
Она… она просто хочет, наконец, пожить в тишине и покое. Разве
это много?
- А вот если ты выйдешь замуж…
- Все решат, что вы нашли бедолагу, которому деньги важнее
жизни, - это вырвалось само собой. Прежде Василиса не позволяла
себе грубости. И во взгляде сестры появилось… удивление?
Пожалуй.
- Что будет недалеко от истины, - она все-таки присела и
разгладила юбки. И подумала, что вот ее платье, пусть шито тем же
портным, который старался для Марьи, пусть стоило немало, но вот…
неудачненькое получилось.
Как вся ее жизнь.
Как сама она…
- Я свяжусь со Сергеем Владимировичем, - она надеялась, что
голос ее звучит в достаточной мере спокойно. – Дом подготовят. Я
соберу вещи… для остальных… не знаю. Придумайте что-нибудь. Уехала,
к примеру, за границу… здоровье поправить. Или еще что.
Говорить, когда на тебя все смотрят, оказалось не так и просто.
Но Василиса заставила себя продолжить.
- Я не собираюсь делать ничего дурного, я…
- Да, да, - Марья взмахом руки прервала этот лепет. – Что ж…
может статься, так и вправду будет лучше. Для всех.
Глава 2
Окна палаты выходили на Екатерининскую улицу, где жизнь не
затихала ни днем, ни ночью. И ныне вот один за другим загорались
газовые фонари. В открытое окно ворвался свежий ветер, принес с
собой запахи города, заставив зажмуриться, жалея, что только и
остается, что нюхать.
Прислушиваться.
Приглядываться.
Демьян поморщился, когда по телу прошла очередная волна
целительской силы. Ощущалась она холодною, и до того, что он с
трудом удержался, чтобы не отряхнуться. Будто льду за шиворот
сыпанули. Впрочем, лед этот вскорости растаял, унося с собой и то
малое неудобство, которое вовсе причинял, и ставшею привычной
боль.