Непроизвольно дернулась рука, и закованные в повязку пальцы
вцепились в одеяло.
- Спокойнее, дорогой мой, спокойнее, - Марк Львович поправил
пенсне, которое носил исключительно создания образа ради, ибо
зрением обладал преотменнейшим. – Сейчас закончим. Прогресс
наметился и немалый. Однако…
Он замолчал и на узком породистом лице его появилось выражение
обиженное, будто произошедшее с Лапшиным каким-то неведомым образом
задевало самого Марка Львовича.
- Я буду настоятельно рекомендовать вам покой. В ближайшие
полгода точно…
- Но… - у Демьяна получилось сесть. Пусть не сразу, пусть тело,
переполненное силой, становилось тяжелым, неподъемным, а перины,
напротив, мягкими и сопротивляться этой их мягкости было выше сил
человеческих, но у него получилось.
И Павлуша помог.
Подскочил.
Подушки под спину сунул. Протянул флягу с водой, которую Демьян
взял осторожно. Руки еще слушались плохо, пальцы и вовсе не
гнулись, но Марк Львович обещал, что тело всенепременно
восстановится. Вот только не уточнял, когда.
- Дорогой мой, - Марк Львович снял-таки пенсне и куда-то вдруг
сразу подевались и острота черт, и породистость. Лицо вдруг
сделалось мягким простоватым, с кругленьким подбородком, под
которым наметилась характерная складочка, с пухлыми щечками и
пухлыми же, какими-то совершенно женскими губами. – Вы ведь должны
понимать, сколь вам повезло.
Повезло.
Демьян понимал распрекрасно. И повезло многажды.
…в первый раз, когда не отмахнулся он от того робкого,
преисполненного какой-то неуверенности, но все ж написанного кривым
почерком доноса о подозрительных личностях, что сняли дом у мещанки
Авдотьевой. А ведь едва не отправил в мусорное ведро, к иным
подобного толка. Ведь ничего-то по сути в доносе не было.
Студенты?
Или не студенты? Весна забрезжила, вот и съезжается в Ахтиар
разный люд, добавляя жандармерии беспокойства. А студентов и
своих-то с достатком.
…во второй, когда, мучимый предчувствием, Демьян все ж решил
прогуляться по грязной Самощенской улочке, куда и городовой-то
собственный заглядывал с немалою опаской.
…и в третий, столкнувший нос к носу с Яшкой Бесноватым, которого
Демьян хорошо-то знал по прошлым делам, правда, тогда-то Яшка в
политику не лез, приличным был человеком с точки зрения воровского
обчества, уважаемым даже. А потому и видеть его в компании юноши
бледного, чахоточного, но с характерно горящим взором было
непривычно. Тем паче, что паренек также был Демьяну знаком, пускай
не лично, но через сводки.