Возникло огромное желание пойти в
столовую и гордо объявить об этой обалденной идее, но немного
подумав, я решила приберечь это заявление до вечера, будет особенно
круто, если Роман придёт, это будет ужин моей мечты.
***
Разбудил меня шум голосов,
эльфийских. С трудом протерев глаза, я посмотрела на часы —
половина третьего, ого! Вот это я соня. Хотя, я легла на рассвете,
чего ещё ждать?
Добредя до окна, я выглянула вниз и
увидела толпу возмущённых эльфов, которые галдели, жестикулировали
и всячески выражали недовольство. Я так и не поняла, чего они
хотели, толпа уходила направо за угол, там слышался голос папы, как
обычно спокойный, рассудительный и мягкий — папа всё решит.
Махнув рукой на новости политики, я
пошла в ванную и провела там почти два часа, сооружая у себя на
голове те самые «небрежные мягкие локоны», которые требовали
ювелирной точности и железной фиксации, но результат мне так
понравился, что я не жалела о потраченном времени. Смотрела на себя
в зеркало, мягко гладила волосы и представляла, как их гладит мой
обалденный куратор, привязанный ко мне контрактом на крови на
ближайший семестр, какое счастье.
Теперь мне действительно хотелось в
Академию. Я уже представляла все те парки и театры, которые он мне
обещал, мы будем гулять там вдвоём, уже скоро.
В двери постучали. Я вышла из ванной
и пошла открывать — сто процентов папа, мама никогда не стучала,
она заходила всегда, как к себе домой, в любое время.
— Доброе утро, — с лёгкой иронией
сказал он, я кивнула:
— Добрый день, да. Что там за митинг
внизу?
— Это к тебе, — он сел в кресло,
взял из вазы яблоко и стал его рассматривать. Я села напротив и
тоже взяла одно, специально выбирая из тех, которые Роман вчера
принёс:
— И чего они от меня хотят?
— Чтобы ты попросила своего
фамильяра... не петь, — он откусил от яблока, попытался спрятать
улыбку, я хлопала глазами:
— В смысле? Чем им уже мешает мой
лосик? Почему это он должен не петь? Их птицы поют с утра до ночи,
а моему лосику нельзя?
— Улли, дорогая... — он попытался
найти слова, но вздохнул и откусил ещё, как будто хруст яблока мог
объяснить всё за него. Я подождала, но продолжения не последовало,
и тут где-то за окном раздалось медленное, с этническими переливами
диких лесов, пение:
— Ночью в поле звёзд
благодать...