Первым делом утром Мария убедилась в том, что ночью я не
изменился и никто не завладел моим телом. А уже после этого мы
стали накрывать на стол, чтобы вся… э-э-э… семья могла
отзавтракать.
Нас с сестрой вообще частенько использовали в роли слуг,
поскольку прижимистый дядя отказывался нанимать прислугу. Хорошо
хоть нам с Марией не приходилось готовить. Этим делом занимались
тётка и её матушка Авдотья. Последняя в лучшую сторону отличалась
от своей дочери. Она не гнобила нас с сестрой, а просто насмехалась
над всеми обитателями особняка, словно изо всех сил хотела
переехать в дом престарелых.
Бабка Авдотья одной из первых зашла в столовую и уселась за
стол. А потом подтянулись уже и все остальные члены семьи. Однако
даже среди них бабка заметно выделялась, благодаря своей
примечательной внешности. На её сгорбленных плечах лежала чёрная
побитая молью шаль, крючковатый нос украшали красные прожилки, над
сморщенной верхней губой росла лиловая бородавка с торчащими
волосинками, а на седых волосах красовался чепчик.
Внезапно подслеповатые выцветшие глаза старушки пробежались по
столу и остановились на блестящем самоваре.
— Опять чай, — с неудовольствием продребезжала она, почесав
трясущейся рукой впалую щеку. — Чего бы покрепче налили.
— Матушка! — строго выдала тётка Клавдия, посмотрев на крошечную
старуху, любящую заложить за воротник. — Восьмой час утра!
— Да, чего-то поздновато я вспомнила о выпивке, — расплылась в
ироничной улыбке бабка Авдотья, уже успевшая к своим почтенным
годам похоронить и мужа, и источник. Последний угас лет десять
назад.
— Забудь! Забудь об алкоголе! Помнишь, что тебе врач говаривал?
Больше ни-ни! И даже не думай прятать от меня бутылку. Всё равно
найду и выкину, — предупредила тётка, хмуря брови.
— Тиранша, — мрачно проронила старуха, опустив ложку в тарелку с
овсянкой. — Ты даже хуже, чем Николай, коего пытались сбросить
большевики. Благо, у них ничего не вышло, а то бы сейчас все за
границей жили или в петле болтались.
— Бабушка, вы такие страсти за столом лучше не упоминайте, а то
Иван снова обдуется. Ха-ха, — со смехом протараторила Фроська,
тряся упитанными щёчками. Она, как и её брат, могла похвастаться
лишними килограммами, мышиного цвета волосами и круглым лицом,
похожим на румяный блин.
— Ничего я не обдулся! — огрызнулся красный, как рак, Иван. —
Мам, ну скажи ей! Чего она меня всё утро дразнит!