Терпкий запах можжевельника
смешивается с влажным, соленым моря. Я – на крыше офиса. Сижу на
мягких подушках летней террасы, над головой резной купол беседки,
впереди – лазурная гладь моря и одинокий парусник. Мне страшно. До
обморока, до дурноты. Но я позволяю себе лишь легкое удивление.
Слабость никогда не нравилась Карабасу. А если не выйду отсюда,
оставлю детей сиротами.
Похожий на подростка Бас
разливает чай в маленькие глиняные чашки. Напиток переполняет
чашки, льется на деревянный поднос.
Карабас протягивает мне чашку,
улыбается – само добродушие. Голубые наивные глаза, нос картошкой,
вечно взъерошенный чуб. Простенькая белая рубашка, обязательно
протертые на коленях джинсы. Обходительный, в доску свой. Ничего не
выдает его внутренней беспощадности. И ощущения собственного
превосходства. Но я-то знаю, чего ждать от директора,
«доктора кукольных наук». Потому и молчу о...
(мемо запись шипит, парусник
искривляется, будто под кистью Дали, эмоции и мысли
смазаны)
– Что же, Ирина, радость моя, вы
придумали? Рассказывайте! – Карабас легонько хлопает меня по плечу.
От его прикосновения наливается свинцом вся правая
сторона.
Отпираться? Делать вид, что
безопасникам показалось? Глупо. А признаться во всем, как есть –
смерти подобно.
(запись идет
волнами)
Почему я была так уверена, что
трюк удастся? Но что-то ответить надо. Он ждет. И я решаюсь.
– Вы же знаете, недавно умерла
дочь...
– Мне очень жаль, – глаза
Карабаса полны печали. Сторонний наблюдатель и вправду бы поверил:
да, жаль.
(пропадает звук, экран крупным
планом показывает мальчишеское лицо мужчины, лицо исчезает
вслед за звуком)
– ... я не смогла удержаться.
Сделала ее двойку.
Неверие, пренебрежение. Нижняя
губа Карабаса брезгливо оттопыривается.
– Но, радость моя, дублеру
вашего уровня не позволительны такие ошибки. Вы ведь в курсе
последствий?
Да, знаю. На это и рассчитываю.
С двойками умерших никто работать не станет. Их даже побрезгуют
проверять, просто отключат. А меня выгонят из «Кокона» за грубое
нарушение кодекса...
(обрыв записи)
Невысокий мужчина нависает над
распростершейся на разноцветных подушках женщиной. Прикладывает
палец к шее. Губы беззвучно шевелятся.
Почувствовав легкое прикосновение, я
рефлекторно хлопнул по шее, стремясь перехватить руку. Но, конечно
же, поймал лишь пустоту. Зажмурился, борясь с приступом
головокружения.