«Ребенку» скоро двадцать пять
стукнет. С Андреем она рассталась год назад, но с его отцом
общалась до сих пор.
– Мне-то что делать? – Полина
постаралась ответить как можно тише и бросила виноватый взгляд на
покупательницу.
Та от возмущения покрылась пунцовыми
пятнами и, казалось, вот-вот лопнет.
– Не знаю, – честно признался Семен
Аркадьевич, – но после разговора с вами у Андрюшеньки всегда
отличнейшее настроение!
Интересно, почему Семен Аркадьевич
не позвонит девушке Андрея? Пусть та ему и улучшает
настроение.
– Да, но...
– Не отказывайтесь сразу, любочка, с
мужчинами так нельзя! Они ранимые, тут необходимы ласка,
терпение...
– Семен Аркадьевич, извините, я
перезвоню!
Она быстро отдала девушке в очках
три романа женской ироничной прозы, облегченно выдохнула. Но явно
преждевременно. Телефон не желал успокаиваться.
– Не хочу тебе делать нервы, дитё, –
раздался в трубке дрожащий голос тети Фани, – но тут какие-то
мишигенер портят мене вид из окна. Артема спрашивали, теперь тебя.
Говорят, у них есть что рассказать за Сахалин...
Полину пробрал озноб. В голове стало
пусто. Покупатель о чем-то спросил, повторил вопрос, но девушка
никак не могла уловить суть. На помощь пришла Гренадер и без единой
шуточки принялась обслуживать клиентов.
– Ты это, Морковка, иди домой, если
совсем плохо. Я справлюсь.
Полина рассеянно подобрала
валявшуюся у стойки визитку Скелета и вышла на
улицу.
***
Створки окон хлопали на ветру.
Полина не закрывала их – чего бояться? Красть нечего. А так
казалось, что ее кто-то дома ждет и вот-вот выйдет
навстречу.
Девушка пересекла двор, поднялась на
второй этаж и принялась рыться в сумочке в поисках ключа, но дверь
с тихим скрипом открылась сама – будто подчиняясь воле призрака.
Полина поежилась, медля на пороге.
Поискала глазами какой-то увесистый предмет, но ничего, кроме туфли
на шпильке не обнаружила. Колющее оружие – тоже сгодится! Чувствуя
себя вором в собственном доме, она проскользнула на кухню – никого!
И коридор пуст. Осторожно открыла дверь в Темину комнату – и здесь
тишина. Наверное, забыла запереть входную дверь. Полина с
облегчением выдохнула, уже не таясь, прошлепала в свою комнату. И
онемела.
– Прывэт, чувиха! Как делы? – парень
улыбнулся золотыми зубами и поправил белую кепку.
Он, не стесняясь, развалился на
кровати – прямо в грязных шлепках, соря семечками. Схвативший было
за горло страх уступил место своей закадычной подружке – злости. В
руке до сих пор болтался туфель, и если неожиданно садануть
шпилькой под ребра...