– Ладно, пошли танцевать! –
Перемахнув через ограждение беседки, я приземлился на аллейку,
подал девушке руку.
Мы вышли на танцпол, и я повел
Евгению под рулады охрипшего солиста, который старательно подражал
Тому Уэйтсу.
She sends me my blue valentines
To
remind me of my cardinal sin
I
can never wash the guilt
Or
get these bloodstains off my handa...[12]
Карабас пытался договориться с
Томом, но что-то у них не срослось. То ли Бас не тем виски угостил
Уэйтса, то ли в последний момент пожалел ресурсы «Кокона» на
своенравную знаменитость. Что-то не понравится, затаскает Уэйтс по
заморским судам – стоит ли игра свеч?
Я едва касался девушки – чтобы не
спровоцировать очередную отсылку к прошлому – вдыхал пряный аромат
духов, пожалуй, слишком тяжелый для ее возраста, а сам слушал
пространство – не дрогнет ли где-то нить, не лопнет ли кокон. Любая
мелочь может оказаться решающей. Должна, должна быть
зацепка!
Сейчас Женя – мой камуфляж. Никто не
станет рассматривать лысого мужчину под полтинник, зато миловидная
девушка с наивными глазами – научилась же носить новую личину! –
сразу стянет на себя внимание. Хочешь остаться незаметным, выйди на
середину комнаты.
Мой взгляд скользил по пресытившейся
развлечениями публике. На кромке фонтана, свесив ноги в воду,
сидела миниатюрная блондинка с короткой стрижкой и плакала, пытаясь
вытереть глаза подолом платья. То задиралось до пояса, открывая
чулки и кружевное белье, но до глаз не дотягивалось. Юноша в
абрикосовой рубашке активно жестикулировал и что-то эмоционально
говорил, но девушка все равно рыдала, как актриса мексиканского
сериала. М-да, под амфетаминами и не такое
изобразишь.
На миг пару заслонил мужчина в мятых
штанах, лицо незнакомца было спокойно и неожиданно осмысленно,
нелепое вкрапление в этой картине отчаянного прожигания
жизни.
Окружающий мир исчез, и я впился
глазами в Мятые Штаны, как акула в последний обед. Вскрикнула
Евгения – кажется, я слишком крепко сжал ее талию. Не став ничего
объяснять, я быстро подвел девушку к официанту, вложил в ее руку
бокал, взял свой и слился с ближайшей группкой гостей. Пить,
конечно, не собирался, но слишком выделяться из толпы не хотел –
остаться к концу приема трезвым, да еще без выпивки в руках
считалось дурным тоном.