Снова болванчик с лицом Артема?
Кусок картошки застрял в горле. Нет, не Артем. На этот раз в кулаке
Бершадского оказалась незнакомая фигура – не то мальчик, не то
парень. Полина удивилась: как соседу удалось передать в грубой
подделке осмысленный взгляд – полный горечи и какой-то ненормальной
смелости. Вот-вот деревянный мальчик вырвется из тисков пальцев, и
тогда – берегись каждый, кто станет на пути!
Фаина всплеснула руками, но дядя
Макс не обратил на нее внимания. Подошел вплотную к Полине,
склонился над девушкой и прошептал в ухо:
– Не упусти его!
Полину обдало запахом кофе и дешевых
сигарет.
– Нечего дитю голову забивать! Иди,
иди!
Соседке наконец удалось оттеснить
мужа в другую комнату. Она демонстративно захлопнула
дверь.
– Мишигенер и на Молдаванке
мишигенер! И шо он от тебя требовал в полдвенадцатого
ночи?!
Полина замялась, повторять слова
Бершадского не хотелось – девушка была уверена: они намекали на ту
же тайну, что окутывала куклу.
– Спросил, нет ли у меня
сигарет...
– Я ему дам сигареты! – Тетя Фаня в
сердцах схватила полотенце, но, передумав, бросила его на
стол.
Повисла неловкая пауза. Казалось,
дядя Макс украл задор жены и утащил в соседнюю комнату, чтобы не
лежать одному на диване перед телевизором. Тетя Фаня на глазах
постарела и заметно ссутулилась.
– Извините, я пойду! – Полина
поднялась. – Спасибо за угощение! Я тоже вас приглашу,
когда...
– Расплачиваться удумала, а? – Фаина
подбоченилась. – И не стыдно тебе, дитё? Ты Темке будешь долги
считать? Нет! То-то же! А мне Ира как сестра была. Все, иди, голова
от вас разболелась.
Полина пожала плечами и
повторила:
– Спасибо!
Мыть посуду за собой она не
решилась. Вдруг это тоже оскорбит хозяйку?
Фаина молча провела ее до двери,
открыла с десяток хитроумных щеколд и замков.
Махнув на прощание, Полина поспешила
к себе. Юркнула в квартиру, привалилась к наружной двери спиной,
ожидая – вот-вот вернется гнетущее одиночество, преследовавшее ее
последние дни. Но этого не случилось. Что-то в окружающем
пространстве изменилось. Трудно сказать, что именно. Полина лишь
поняла: как прежде уже никогда не будет.
***
Сон долго не шел. То было слишком
жарко, и Полина вставала за тонким одеялом, то она замерзала, и
приходилось закутываться с головой в зимнее овечье. Девушка
ворочалась, кровать скрипела, по комнате ползли тени – от дворовых
фонарей, от беспокойных мыслей. Надрывно выла бродяжья
собака.