Отбросив одеяло, я сел на
кровати.
«Кокон»... Столько лет провел
в стенах корпорации и до сих пор испытывал угрызения совести. Нет,
я любил свою работу и знал ее досконально. Если надо, не спал по
ночам, неделями отмокал в тубе, не считался с нагрузками. В общем,
отрабатывал немаленькую зарплату по полной. И хотя корпорация умела
первоклассно промывать мозги, забивая голову высшими ценностями и
всеобщим благом, я отдавал себе отчет: мы используем людей. Пусть в
результате все остаются довольны, но у человека должен быть выбор.
«Кокон», конечно, считал иначе. Да, я старался облегчить острые
моменты и сделать пребывание в сети «Кокона» комфортным для наших
клиентов. Но от этого не переставал быть соучастником нравственного
насилия. Злился на себя, но ничего не делал. Со временем корпорация
стала для меня всем. За ее пределами моя жизнь заканчивалась. Чтобы
чем-то заполнить пустоту, я начал интересоваться историей Одессы. И
даже, казалось, подружился с городом, научился видеть здесь нечто
большее, чем просто стены, асфальт, песок и море. Но это мало что
изменило, я по-прежнему не представлял жизнь без «Кокона».
Я встал, голышом прошелся на кухню –
на восемнадцатом этаже кроме ласточек, смотреть на нудистов некому
– нацедил из фильтра очищенную воду. Усмехнулся, почувствовав себя
дорогим авто, которому противопоказан дешевый бензин. Выпил залпом,
как позавчера хлестали коньяк гости вечеринки.
Плюхнулся на диван, бездумно листая
каналы. Реклама, обрывки каких-то фильмов, повтор репортажей,
новостей.
– Вчера в детском саду по улице
Лузановская на Пересыпи произошел массовый припадок. Сейчас все
дети находятся под наблюдением психиатров. Врачи опровергают
подозрение на эпилепсию, но и от однозначных утверждений
воздерживаются...
Крупным планом показали девочку. Вот
она улыбается в камеру, и следующий кадр: ребенок падает на пол,
тело выгибается дугой, глаза закатываются, изо рта идет
пена.
–... в течение дня все дети испытали
похожие приступы...однако болезнь не проявилась у пятилетнего Ивана
Бойко, которого родители в тот день забрали из детского сада
раньше; мальчика обследовали, отклонений от нормы нет...
Я щелкнул кнопкой, экран
погас.
Пересыпь считалась неблагополучным,
неспокойным местом. Во времена античности перешеек был погребен под
водами Черного моря, и даже теперь оно заявляло свои права – после
сильного дождя дороги были затоплены, а уровень воды в домах
доходил до колена. В средние века песчаная насыпь оголилась, и
через нее потянулись торговые пути. Позже казаки обустроили здесь
свои хутора – возле местных лиманов до сих пор можно встретить
двухсотлетние казацкие кресты на заросших травой могилах. Песчаные
бури с перешейка то и дело накрывали город, и Пересыпь пришлось
засадить лесами. Правда, в конце девятнадцатого века леса вырубили
под промышленные застройки. Такой Пересыпь дожила до наших дней:
мрачный пейзаж из заводских коробок и черных труб.