В ресторан нет-нет и захаживали
экспаты[15], друзья Эндрю. Каневский внимательно присматривался к
ним, охотно общался. Прикидывал. Активные, практичные – они были бы
отличными партнерами в бизнесе. Да, считают деньги, и что с этого?
Зато под грамотно поданную идею могут выложить немалую сумму.
Каневский убедился, «тупых иностранцев» не существовало – многие
располагали к интеллектуальным беседам больше, чем некоторые
доценты кафедры. А что до феномена «загадочной русской души» – Олег
считал, что о глубине и широте натуры говорят неудачники, которые
должны хоть чем-то оправдать свое существование.
Вспомнился школьный соперник Слава.
Он надолго пропал из поля зрения Каневского, общие знакомые
говорили, что тот выиграл какой-то грант и поехал учиться в Англию,
там и застрял на неопределенное время.
Олег сделал большой глоток кофе,
поморщился. Напиток неожиданно обжег горло.
Каневский лениво окинул взглядом
зал. Все как обычно – дым сигар, неторопливые разговоры, хитрые
прищуры глаз. Его внимание привлек тип неопределенных лет за
соседним столиком. Он тоже попыхивал сигарой и потягивал «Кровавую
Мэри», на белоснежной рубашке нелепым пятном выделялся
ярко-фиолетовый галстук. Мужчина разительно отличался от остальной
публики. Что-то неуловимое выдавало в нем чужака.
Каневский допил кофе и пошел в
бильярдную. Долго натирал кий, ходил вокруг стола, выбирая тот
единственный удар, который загонит в лузу побольше шаров. Ему
нравилась точность. И эффективность.
Он наклонился над краем стола,
нацелил кий, шары брызгами разлетелись по зеленому сукну, один за
другим скатываясь в лузы.
За спиной раздались аплодисменты.
Парень в фиолетовом галстуке оценил его удар. Они в удовольствие
отыграли несколько партий и ознаменовали ничью виски на
брудершафт.
Петр Хворостин много пил и болтал,
но по существу Олег выяснил мизер: тот приехал на пару недель в
командировку из Киева, у него двое детей, квартира на Крещатике, он
увлекается кунг-фу и прыжками с парашютом. Неожиданно разговор
перешел в русло психологии, Петр заговорил о каких-то сложных
моделях взаимодействия людей, с каждым словом погружаясь в дебри
рассуждений. Каневский мог бы посчитать это последствием
злоупотребления коньяком, но оба, хоть и достаточно выпили, были
абсолютно трезвыми. Он-то, понятное дело, на алкоголь не
реагировал, но почему Хворостин до сих пор держался? Схожая
особенность организма? Вряд ли. Словно прочитав мысли Каневского,
Петр оборвал себя на полуслове и начал задавать вопросы, как бы
проверяя, что Олег запомнил. Каневский не жаловался на память и
повторил все слово в слово, добавив пару своих выводов.