Мужчина с проседью в длинных волосах
широко развел руки и ударил в тарелки. Трубач рядом взял протяжную
высокую ноту, ее подхватила скрипка. На ступеньках играл настоящий
цыганский оркестр. Вернее, его жалкие остатки.
Дверь зала торжеств открылась, и на
пороге застыла цыганка – в атласном платке с блестками, длинной
расшитой золотистой нитью юбке, и в мягких домашних тапочках. Она
что-то недовольно крикнула горе-музыкантам, указала на автобус,
припаркованный на остановке. Те оборвали игру на пронзительной ноте
и принялись собирать инструменты.
За цыганкой показался мужчина во
фраке и черной шляпе. Под мышкой у него была бутылка водки, в руках
– поднос с жареным цыпленком. Он нетвердой походкой спустился с
лестницы и, виляя, как лыжник на трассе, побрел к автобусу. Зашел в
заднюю дверь, через пару мгновений вышел через переднюю.
Бас глянул на часы: полдевятого
утра. Понедельник. Сколько можно праздновать?!
Он сжал зубы. Шут с ними со всеми!
Надо побыстрее вернуть дочь, нет времени на ее
чудачества...
Раскрасневшаяся, счастливая Катерина
шла в обнимку с кудрявым красавцем-цыганом. Карабас выругался. Как
можно быть такой простофилей?! Ну, коня в сто лошадиных сил ей
украдут, на гитаре сыграют, в дом с многочисленной родней поселят.
А дальше?..
Гости нестройной толпой ходили
вокруг автобуса. Мужчины о чем-то спорили и тут же братались,
открывали шампанское прямо на ступеньках. Женщины выносили пакеты с
остатками еды. Смуглые дети вились вокруг
взрослых.
Карабас подождал, пока «сладкая
парочка» отойдет подальше – те, казалось, ничего не замечали
вокруг – выскочил из «Тойоты» и, лавируя между машин, перебежал
дорогу.
Навстречу ему, нарушая гармонию
цыганского духа, вышла толпа подростков с хелоуиновскими масками на
лицах. Ребята издавали нечленораздельные возгласы, движения
их были замедленные, как у наркоманов. Они напоминали
сломанных кукол с раскрученными шарнирами. Не по сезону карнавал,
отметил Бас, и сразу потерял к подросткам интерес. Он обогнул зал
торжеств, остановился возле целующейся парочки.
– Катерина!
Парень отпрянул, как ужаленный.
Растерянный взъерошенный воробей. Бас презрительно ухмыльнулся. «И
где твоя цыганская хватка, щенок? Даже бороться за девушку не
будешь?».
– Папа?! Как... как ты... – Зеленые
глаза Кати округлились.