А сичас, сичас…
Она поворачивается всем разбухшим телом и кричит куда-то в дверь:
Маша!.. Заливай супá!..
Я заглядываю туда, в больничную кухню, и вижу здоровенную плиту, а на ней огромные чаны из железа, сковороды метра полтора диаметром, казаны, почерневшие от огня. Все эти сказочные ёмкости дымятся и шипят над жёлто-голубыми конусами огня из газовых горелок.
Другая тётка, помоложе и потоньше, выкатывает из кухни стол на трубчатых высоких ножках с колёсиками.
На таких в анатомичке развозят трупы из общей формалиновой ванны к оцинкованным столам.
На столе здоровенный чан из алюминия и две основательные кастрюли, побольше и поменьше. Изо всех трёх сосудов валит пар.
От запаха жратвы у меня слегка мутится в голове и засасывает с неодолимой силой под ложечкой.
На аромат сползаются из коридора ещё три тётки в грязноватых белых халатах, явно тоже нянечки.
Садитесь, девочки… хозяйски-добродушно приветствует их старшая… сичас мы, чем Бог послал, по-быстрому… а то вот тут студент ещё новенький, на развозке… и его покормим, тоже голодный, видно…
Меня сажают за обычный стол в углу раздаточной, няньки садятся рядом, с неназойливым любопытством поглядывая в мою сторону.
Старшая зачёрпывает половником суп из большого чана, сперва неспешно размешав, чтобы не наливать пустую воду сверху.
Кто-то вытаскивает из шкафчика уже нарезанный чёрный хлеб.
Няньки едят медленно, истово, устало…
Я тоже ем этот перловый суп. Он жидкий. Соли явно нехватает. А уж перец и лавровый лист тут и не ночевали… Но с голодухи эта больничная баланда кажется мне роскошным яством. Моя тарелка опустевает моментально.
Добавку хочешь?.. говорит почти ласково старшая по кухне… А то смотри, вон там картошечка, пюре… Котлетки у нас на счёт идут, на каждого больного, а супу да картохи ешь от пуза…
Вер, а Вер… говорит тут одна из пришедших нянек… У нас вчерась один там старичок дуба дал, царствие ему небесное, после операции. Его пока с довольствия не сняли… ты дай студенту котлетку, которая на него записана, из паровых, а? Дело молодое, ему мясного кушать надо…
Няньки с жалостью смотрят на меня. Одна вздыхает…
Ты кушай, кушай!.. говорит она, видя моё смущение… А то чего? Стоять не будет, так и девки любить перестанут…
Я чуть не давлюсь этой безвкусной серой паровой котлеткой, которая на вид и на вкус ещё страшнее тех, что мы едим в студенческой столовке. Едим, когда, понятно, есть хоть сколько-то деньжат.