– Что ты так переживаешь за мое
здоровье?! – заводясь, спросил я. – Ты же сам сказал, что
можешь сделать резервную копию и восстановиться, если я умру.
– Во‑первых, проверять такие
предположения на практике мне бы не хотелось, а во‑вторых, я к тебе
уже привык, твои нелогичные поступки ставят меня иногда в тупик, а
это интересно изучать и анализировать. Да и, кроме того, с кем я
тогда в шахматы буду играть?
– Лесть, конечно,
приятна, – чуть остывая, признал я, – но пойми ты: все,
что связано с физкультурой и развитием тела, ассоциируется у меня
со школой. У меня перед глазами прямо встают картинки из прошлого,
а это одни лишь насмешки и унижения. После такого у меня умерло
всякое желание заниматься чем‑либо подобным.
– Если не хочешь заниматься,
давай вставим тебе усиленный скелет и мускулатуру. Технологии
инетрогов позволяют мне проделать такую операцию. Станешь сильнее,
быстрее и выносливее себя нынешнего раз в двадцать, – не
сдавался он.
– Нет уж, спасибо, – быстро
ответил я. – Я уже согласился на одну такую операцию,
подсказанную тобой, теперь чувствую, всю жизнь придется
расхлебывать ее последствия. Да и, знаешь ли, я всегда был
противником киберизации человека. Считаю, что человек должен
оставаться человеком – таким, каким его создала природа.
– Смотри сам, конечно, может,
передумаешь, – ответил мне не очень довольный Корабль.
До цели – звезды спектрального класса
К5 III – оставалось всего несколько дней полета, и, чувствуя
волнение Корабля, я сам стал нервничать. Все уроки были заброшены,
и мы оба не отрывались от колонок статистики, которую получали от
сенсоров. К сожалению, наша скорость была настолько велика, что
сколько‑нибудь связной информации получить не удавалось –
приходилось анализировать одни обрывки.
Утром, по корабельному времени, меня
разбудил взволнованный голос Корабля:
– Вова, иди сюда, тут такое!
Я в одних трусах бросился в рубку
управления, уклоняясь от роботов обслуживания, снующих по
коридорам. Влетев в рубку, я застыл, пораженный. На экранах
отображалось нечто такое, что полностью оправдывало мое решение
отправиться в полет. Космос словно пересекала трещина. Все
пространство вокруг нее казалось отражением в кривых зеркалах
комнаты смеха. В центре этого искривления была чернота, а по краям
пространство причудливо искрилось красным и желтым цветом. Корабль
был со мной солидарен – зрелище действительно было
завораживающим.